О сопротивлении власти и злу силою

Аноним: у Церкви нет исторической миссии. Она не должна бороться ни с крепостным правом, ни с политической системой. У Церкви нет цели исторической и политической борьбы. Даже больше: у Церкви нет цели борьбы со злом. Задачи, которую ставит перед собой все прогрессивное человечество. Потому, как если она поставит главной своей целью борьбу со злом, то ей всегда будет недоставать зла.
Христос говорит в Евангелии, что мы не должны противиться злу. Эти слова можно воспринимать как стопроцентный пацифизм, но, если в них углубиться, поймешь, что христианин не может противиться злу, используя методы самого зла. Не можешь противиться лжи, используя ложь, агрессии — используя агрессию, оскорблению — используя оскорбление. Противление злу не может происходить на территории зла. Борьба со злом способами зла невозможна. Что возможно в политике, то невозможно в Церкви. Вот поэтому, когда две эти стихии смешиваются между собой, люди сами себя понять не могут. Не могут понять, что вокруг творится…

о.Серафим: А зачем тогда воины, полиция, которая охраняет граждан от бандитов и преступников, в христианском государстве?

Или воины и полиция должны быть не христианами и тогда им можно? Но если они христиане, то когда они защищают людей, то они по заповеди Божией поступают или нарушают ее? Если по заповеди, то заповедь Божия относится к Церкви или нет?

А как же святые и святители обличали государей и даже предавали их анафеме, когда они творили беззакония, угнетали народ?

А может ли Церковь благословлять людей, которые являются воинами и полицией, на защиту людей? Если Церковь благословляет их на защиту мирных граждан, то она делает зло?

Св.Иоанн Креститель пострадал за то, что он обличал царя Ирода за его беззаконния. То есть, он обличал правителя, власть.
А народные герои, которые защищали народ от бандитов и преступников, то разве они творили зло? Преп.Илья Муромец, к примеру.

Это толстовское учение о непротивлении злу силой.

«Казалось бы, что может быть религиозно противоестественней и непозволительней, чем видеть океан злобы, низости и безбожия, проистекающий от какой-нибудь власти, и потому именно стремиться возвести ее ко Христу, изобразить эту власть осуществительницей воли Сына Божия и потребовать от терзаемых и духовно-развращаемых ею народов – безпрекословного неосуждающего подчинения ей за совесть?!» (проф.Иван Ильин, «О «богосутановленности» советской власти»).

«И вот, именно к этой свободе, насыщенной любовью, совестью и предметным созерцанием, мы и должны обратиться за исходом, когда власть оказывается в руках сатаны, коему мы никак не можем и не хотим служить – ни за страх, ни за совесть. Служить мы можем и должны одному Богу, ибо мы “рабы Божии”; Ему мы призваны служить свободно , так говоря и так поступая, как имеющие быть судимыми не по букве Писания, а по закону свободы. И если оказывается, что по нашей свободной и предметной христианской совести (не по произволу и не по страсти!) – власть сия есть сатанинская, то мы призваны осудить ее, отказать ей в повиновении и повести против нее борьбу словом и делом, отнюдь не употребляя нашу христианскую свободу для прикрытия зла, т.е. не искажая голоса своей христианской совести, не прикрашивая дел сатаны и не возводя их криводушно к самому Христу; с тем, чтобы теперь же принять на себя все последствия этой борьбы, а впоследствии ответить за каждый шаг наш со всем дерзновением и со всем смирением христианской свободы.
Это путь древний, православный. Впервые он был указан апостолами: “должно повиноваться больше Богу нежели человекам” (Деян.5:29)» (проф.Иван Ильин, «О «богосутановленности» советской власти»).

Так же об этом есть здесь: «О сопротивлении злу силою». Проф.Иван Ильин.

Если гнев к месту, к времени и в меру, когда он не омрачает ума, то это добродетель. Пример тому Христос: «И, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их, (Христос) говорит тому человеку: протяни руку твою. Он протянул, и стала рука его здорова, как другая» (Мар.3:5). Вот Христос проявляет чувство гнева «воззрев на них с гневом», но при этом не согрешает.

***

«Всеобщая взаимная связанность людей, делающая зло единым и общим началом, ставит каждого человека в положение вольного или невольного соучастника зла и держит его в этом положении до тех пор, пока он не совершит волевой отрыв от злодея и не обратится к нему во всей силе активно-отрицающей любви. Человек, видящий эту связанность людей и обладающий живою совестью, всегда испытывает себя как бы присутствующим при том зле, о котором он знает, что оно совершается или совершится. Но присутствуя при злодеянии, он не может не порвать в себе того «единоволения» и «единочувствия» со злодеем, в котором его обычно удерживает любовь к другим людям. Этот отрыв и есть первое проявление родившегося праведного гнева и негодования. При этом он не боится порвать это «единение» со злодеем, ибо он видит и понимает, что злодей уже порвал в своей душе единение любви со своею жертвою, что он, осуществляя свое злодейство, рвет нити этого единения и в душе своей жертвы, и в душе защитника, и во всех душах. Поэтому поддерживать единение положительной любви со злодеем — противоестественно, отвратительно и гибельно; напротив, оторваться от сочувствия ему и всякого соучастия с ним, не выходя из пределов духовного благожелательства, — естественно, необходимо, единственно верно. Но в соучастии остается повинен всякий, кто не положил всю свою личную силу на активное пресечение злодеяния. Всякий отвернувшийся, убоявшийся, поберегший себя, не вмешавшийся, «ничего не сделавший», не воспротивившийся до конца, несет на себе вину духовного соучастия: и нравственно чуткий человек знает эту вину и вызываемое ею внутреннее угрызение и испытывает его даже тогда, когда злодейство почему-нибудь случайно не состоится («я от лени или трусости чуть-чуть не стал соучастником»…). Такому «хороняке» остается только два исхода: или почувствовать презрение к самому себе и почерпнуть в нем мужество для решительной борьбы в будущем; или же вступить на «успокоительный» путь обеления зла, который и приведет его постепенно к покорности, выводя его совсем из ряда сопротивляющихся.

Таким образом, каждое внешнее злодеяние является как бы испытанием или пробным камнем для всех, воспринимающих его: самым осуществлением своим оно испытывает духовную зрелость предстоящих, их преданность добру, их силу в добре, чуткость их совести, их любовь к ближнему, их способность мириться с победою зла и потворствовать ему. Присутствующий при злодеянии переживает некое искушение и соблазн, ибо во всяком злодеянии зло провоцирует всех окружающих, властно заставляя их высказаться и обнаружиться, занять решительную позицию: против зла или в пользу зла. Уклониться от этого испытания нельзя: ибо уклонившийся и отвернувшийся высказывается тем самым в пользу зла. Именно эта острота проблемы придает каждому злодеянию характер трагический — не для злодея только, но и для всех воспринимающих. Подавляющее большинство людей предстоит злодеянию в состоянии внутренней неготовности: их собственная, лично-внутренняя борьба со злом не закончена и не завершена, и из этого неустойчивого равновесия они вынуждены совершить внешнее волевое оказательство, резко ставящее их на одну сторону и нередко заставляющее их нести длительные или вечные последствия этого поступка. Вот почему большинство людей оказывается растерянными перед лицом злодеяния и растерянность эта бывает тем большею, чем дерзновеннее и самоувереннее злодей. И какие только благовидные мотивы не приходят здесь на помощь тому, кто тянется к «безопасной» пассивности: и «отвращение, к насилию», и «жалость» к злодею; и ложное смирение («я и сам грешный человек»); и ссылка на свою «неуполномоченность»; и обязанность сохранить себя «для семьи»; и нежелание «стать доносчиком»; и мудрое правило «в сомнении воздержись»; и многое другое. И все это служит одной цели: оправдать и приукрасить свое религиозное и нравственное дезертирство. Именно поэтому не утратившие совесть хороняки нередко чувствуют такую благодарность, и даже до восторга, к тому, кто примет бремя искушения на себя и избавит их своим пресекающим актом от неприятной раздвоенности и последующих угрызений.

Все это означает, что злодеяние не только вторгается во все души дерзновенным соблазном, призывом, отравой примера, но требует от большинства духовно непосильного для него героизма, видения, духовной зрелости и внешней решительности. Оно отравляет души не только своим взрывом, но и тем ядовитым сознанием собственного предательства, которое оно вызывает в слабых душах и которое само по себе равносильно полупобеде зла. Вот почему понуждающий и пресекающий творит верное дело, драгоценное для всей внутренней борьбы со злом во всех людях; он как бы приемлет тот меч великого рассечения добра и зла, о котором говорит таинственное слово Евангелия («не мир пришел Я принести но меч». Мтф.Х:34-39. Мрк. XIII:9-13. Луки XII:51-53). Он героически выявляет противоположность добра и зла; проводит между ними четкую и драгоценную грань; помогает людям осознать эту грань и поддержать ее в своем внутреннем мире; спасает себя и их от вины соучастия и от самопрезрения; удерживает буйный разлив зла и избавляет людей от непосильного для них искушения. Он утверждает в себе и являет другим силу добра, которая естественно ищет цельного бытия во внешнем поступке, и притом не только созидающем, но и отражающем. И понятно, почему люди, имея в виду эту разделяющую, различающую и ограждающую функцию благой силы, обращаются умственно к светлому образу ангела и именно ангела-хранителя.

Понятно, что если бы зло совсем не обладало агрессивною тенденцией или не изливалось во внешних поступках, то сопротивление ему посредством физического пресечения было бы ненужно и невозможно. Именно агрессивность зла и необходимость для него изливаться во внешних поступках делают необходимым и противонаступление на него. Напрасно было бы возражать против этого ссылкою на то, что внешний акт не прибавляет ничего к злопыхательству и при наличности последнего является несущественным. Хотящий зла относится к творящему зло, как сдерживающийся к несдерживающемуся, как несмеющий к смеющему, как осуждающий зло (хотя бы еще только уголком своей души) к одобряющему*, как еще не утвердившийся во зле к тому, кто ему предался. При прочих одинаковых условиях виновность последнего гораздо больше; зловредность же его больше при всяких условиях. Напрасно также думать и говорить, что злое действие вызывается именно внешним противодействием; в реальной исторической действительности дело обстоит как раз обратно» (проф.Иван Ильин, «О сопротивлении злу силою»).

«Вся история человечества состоит в том, что в разные эпохи и в разных общинах лучшие люди гибли, насилуемые худшими, причем это продолжалось до тех пор, пока лучшие не решались дать худшим планомерный и организованный отпор. Так всегда было и так всегда будет: радикальное зло, живущее в человеке, торжествует до тех пор, пока не обуздывается и поскольку не сдерживается; и всюду, где эта обуздывающая и сдерживающая сила не восстает в самом индивидууме, она должна прийти и приходит извне, от других, в виде внешнего сопротивления и вызываемого им страха и страдания («timore vel dolore», Бл. Августин). Внешняя чужая сила нужна человеку для того, чтобы он приучился блюсти верную социальную грань в своем поведении, так чтобы эта грань постепенно стала его собственною, изнутри поддерживаемою и добровольно признанною гранью; и тогда страх претворится в уважение и утвердит в нем чувство долга; а страдание побудит его обратиться к себе и открыть источник его в своем собственном несовершенстве. Понуждение и пресечение необходимы для того, чтобы пробудить и укрепить в дефективной душе правосознание и моральное чувство, из коих каждое по-своему ведет к истинной нравственности или по-своему ее приближает.

Столетиями и тысячелетиями совершается этот обуздывающий и перевоспитывающий процесс, превращающий человекообразное животное в существо общественное и дисциплинированное; и чем общественнее и дисциплинированнее это животное, тем доступнее оно для духовной культуры и тем доступнее ему самому работа внутреннего самовоспитания. Самая идея о возможности «сопротивляться посредством непротивления» даруется человечеству и оказывается применимой тогда и постольку, когда и поскольку общий, родовой процесс обуздания зверя в человеке грозою и карою («Ветхий Завет») создает накопленный и осевший итог обузданности и воспитанности, как бы экзистенц-минимум правосознания и морали, открывающий сердца для царства любви и духа («Новый Завет»). Однако новое учение отнюдь не порицает, не отменяет и не отвергает угрозу и кару; попрежнему необходим и меч, и «Божий слуга» «в наказание делающему злое» (Римл. XIII. 4). Но помимо этого пути и рядом с ним уже установлен новый, высший, благодатный путь, не единственный, но главный: Божий путь, не осуждающий, но осмысливающий и освящающий прежний путь, путь «кесаря». Именно там, где зверь укрощен и диавол в душе подавлен, просыпается способность и склонность и объективная общественная возможность воспитывать души словом разума и делом уступчивой любви; но где этого нет, там слово падает на бесплодный камень, и расточенная доброта попирается свирепыми животными (Мтф. vII. 6)… Там по-прежнему необходима гроза, посылающая страх и страдания.

Эта точка зрения родового, исторического преемства обнаруживает с особенною ясностью несостоятельность тех, кто «принципиально» отрицает внешнее понуждение и пресечение. Сторонник «чистого» непротивления вместе со всем остальным человечеством пользуется плодами всей предшествующей борьбы со злом: всею своею жизнью, безопасностью, возможностью трудиться и творить он обязан усилиям, подвигам и страданиям тех, кто до него, из поколения в поколение обуздывал зверя в человеке и воспитывал в нем животное, а также тех, кто ныне продолжает это дело. Именно благодаря тому, что находились люди, добровольно принимавшие на себя бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени, всем остальным людям открывалась возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться. Огражденные и обеспеченные от злодеев, окруженные незлодеями, они оказывались в значительной степени освобожденными от напряжений отрицательной любви и свободно могли предаваться, в меру своей нравственной потребности, благам высшего бескорыстия, любовной уступчивости и личного непротивления. И вот, сторонники «чистого» непротивления, пользуясь этими благами векового дуба, но не усматривая того, что источник этих благ именно в нем, стали отдавать всю свою «добродетель» и свои досуги на то, чтобы подрыть его корни и повалить его. Началось осуждение благодетелей, порицание собственных защитников; раздалась проповедь против самой необходимости нести мировое бремя пресечения зла; полились доказательства того, что это бремя — мнимое, что зла нет, что сами понуждающие и пресекающие суть настоящие и единственные злодеи. И при этом все блага ограждения продолжали даваться поносимыми благодетелями и продолжали приниматься поносящими «праведниками». И если ограждающие, неся свое бремя, принимали на себя вину, то эта вина по всей справедливости ложилась и на огражденных: ибо огражденные пользовались всеми проистекающими отсюда благами, и не могли ими не пользоваться, и фактически принимали их; но только делали вид, что это не блага, что они им не нужны, что они ими не пользуются и что они при всей этой фальши и неблагодарности, во всем своем горделивом лицемерии и моральном ханжестве соблюдают нравственную чистоту, «любовность» и «непротивление»… И продолжали взрывать под собою и подо всеми пороховой погреб зла.» (проф.Иван Ильин, «О сопротивлении злу силою»).

Святые благословляли на защиту от врагов. О разной оккупации и восстаниях

Преп.Сергий Радонежский благословил князя Дмитрия Донского на битву с монголо-татарами, под оккупацией которых находилась Русь в тех краях и местах, того периода времени. Это значит, что преп.Сергий Радонежский поступил не по Евангелию, так как Христос, мол, не призывал к вооруженному восстанию против римской оккупации. И таким образом преп.Сергий Радонежский не смирился с попущением Божиим. Он кто — христианин или нет? Он должен нести свет Христов, Его правду, а он благословляет на войну. Таковы ваши рассуждения.

Монголо-татары, тоже в руках Божиих, и эта власть была попущена тогда на Руси за грехи. Это надо было понять преп.Сергию и иже с ним, и использовать это во славу Божию, смириться с попущением Божиим, а не возмущаться и негодовать, как вы говорите. Тем более не благословлять на войну. Так выходит?

Свящмуч.Гермоген, патриарх Московский, находясь в заключении у поляков, благословил народное ополчение (российское восстание), под руководством Минина и Пожарского. И это ополчение, в котором участвовали православные христиане, верные сыны и дочери матери Церкви, выступило на борьбу с окупационной властью поляков. И в конце концов свергло эту власть.
А патриарха Гермогена, который не пошел на поводу у окупационной власти поляков, и за это пострадавшего вплоть до смерти, мать Церковь причислила к лику священномученников.

Исходя из ваших понятий они все совершили грех — и патриарх Гермоген, и Минин и Пожарский, и православные христиане, которые участвовали в народном ополчении (российском восстании). А так же и те святители, которые еще и причислили к лику святых патриарха Гермогена, пострадавшего по политическим мотивам, того периода времени, за то, что не хотел подчиниться окупационной власти поляков, а благословил народное ополчение (российское восстание).

Исходя из ваших понятий все эти святые и праведные люди совершали грех, так как Христос с Апостолами такого, мол, не делали и святые, времен прошедших, так не поступали. По вашим понятиям получается, что они не смирились с попущением Божиим, а Христос и Апостолы, мол, так не учили.

А так же и Суворов и Кутузов, которые с солдатами выступали против различных врагов, а так же и против французской оккупации России.
А так же и Россия, которая помогла освободиться болгарам, Балканы (19 век), от гнета и оккупации турок-мусульман.

Все они выходит согрешали и делали то, чего Христос с Апостолами не делали. Так выходит?

А может это вы неверно понимаете учение Христа и Апостолов по данному вопросу, а не все эти православные христиане, во главе с преп.Сергием Радонежским, свящмуч.Гермогеном, патриархом, с князьями Мининым и Пожарским и многими другими, которые благословляли на борьбу с этими игами, которые угнетали и уничтожали народ?

Здесь нужно верное понятие о том, что и восстание и оккупация бывают различные.

Бывает восстание бандитов и воров, а бывает угнетенного и уничтожаемого народа. Это не одни и те же восстания, а разные по своему смыслу и характеру.

А так же бывает и разная оккупация. Бывает такая, — когда людей убивают, насильничают и уничтожают. А бывает иная, — когда люди, в общей своей массе, за редким исключением, могут спокойно и праведно жить, Это тоже разные оккупации по своему смыслу и характеру.

Так вот римская оккупация относилась как раз ко второму виду оккупации. Поэтому и не нужны были восстания, а если какие-то и возникали среди иудеев, то чаще всего из-за страсти властолюбия.

А вот оккупация татаро-монгол — ее характеры были различные, то есть были периоды затишья и спокойствия, а были периоды грабежа, насилия и уничтожения людей.

Оккупация поляков, вначале была терпима, а потом они стали грабить, убивать народ и насильничать.

И вот когда происходили восстания в периоды оккупации, которая грабила, убивала и уничтожала народ, то такие восстания, сами по себе, не были противны заповедям Божиим, воле Божественной. Ибо заповедь Божия об этом говорит так: «Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис.1:17);
«Так говорит Господь: производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя, не обижайте и не тесните пришельца, сироты и вдовы, и невинной крови не проливайте на месте сем» (Иер.22: 3);
«Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцом есть то, чтобы быть милостивым к сиротам и вдовам в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира» (Иак.1:27).
Так говорит Господь: «Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Совершайте суд праведный бедному и сироте; угнетенному и нищему оказывайте справедливость; избавляйте бедного и нищего; исторгайте его из руки нечестивых» (Пс.81:2-4).

Если же происходили восстания в периоды оккупации, когда жизнь народа была мирной и благоденственной, за редким исключением, тогда это были восстания, которые сами по себе шли против воли Божией.

Но если при этом какое-то восстание носило чисто местный характер, против местного князя насильника или помещика-садиста, то такое восстание не было противным заповеди Божией, так как носило чисто местный характер, против местного злодея, князя или помещика, который насильничал и убивал крестьян, местный народ.

Аноним: Вы привели примеры когда было православное государство и Церковь святых. Тогда вставали на защиту отечества от еретиков и безбожников. Сейчас же и государство под руководством неверных и вместо Церкви Христовой – МП, служительница интересам безбожных правителей, которая под руководством священноначалия готовит весь люд православный объединить с еретиками в одну церковь антихриста. Все государственные правители контролируются мировым правительством. Кто сейчас будет защищать кого и от кого? Правды на земле нигде нет.

о.Серафим: Там не только такие случаи, но и случаи когда власть в государстве была захвачена полностью врагами народа. Так было в период польского ига. Тот же царевич Лжедмитрий. И если бы не собирали народное ополчение обычные граждане Минин, Пожарский, Шуйский, для противостояния власти, которая стала уничтожать народ, и если бы народ не боролся за свое освобождение, а говорил, что эта власть попущена Богом, надо смириться, то так и осталась бы эта власть и продолжила уничтожение народа. Но тогда у народа было очень сильное гражданское самосознание, не было ложного смирения, равнодушия и животного страха.

Сейчас именно то же самое положение. Но разница лишь в том, что у народа нет гражданского самосознания. Воля народа ослаблена ложными понятиями, животным страхом, ложным смирением и равнодушием. И этому помогают распространяться Московская Патриархия и все те, кто заражен этими ложными понятиями, пытаясь выдать ложное смирение и равнодушие за добродетели. Так людей заражают ложными понятиями и духом антихристовым.

Внешняя борьба со злом и внутренние изменения к добру

«Наивно было бы думать, что внешнее воздействие на человека, исходящее от других и механически направленное на его телесный состав, может заменить собою внутреннее, органическое воспитание в духе и любви. Посредством внешнего понуждения и пресечения невозможно сделать человека добрым или принудить его к добрым делам (это было бы, самое большее, видимость добрых дел…); на этом пути нельзя погасить зло, живущее в душе, нельзя перевоспитать человека или облагородить его чувство и волю; эти меры ведут не к умножению добра, а к уменьшению числа злодеяний; они отрицательно подготовляют разрешение главного задания, но именно постольку они являются безусловно необходимыми.

Внешнее понуждение и пресечение имеют троякую цель.

Во-первых, не допустить, чтобы данный человек совершил данное злодеяние; остановить эту злую волю в ее злом направлении; отрезвить ее внешней помехой и отпором; показать ей, что запретность запрещенного поддерживается не только мотивами совести и правосознания, но и внешнею силою, то ставящею препятствие злодею, то настигающею его суровыми последствиями; и, наконец, лишением свободы и причинением ему душевных неприятностей и страданий побудить его обратиться к самоосознанию, самопонуждению и самоперевоспитанию. Для души, в корне благородной, но страстной и падшей, может быть достаточно первого проблеска внешнего пресечения, для того чтобы установить равновесие и самообладание. Напротив, душа, в корне извращенная и ожесточенная, может не отозваться в своей одержимости ни на какие внешние и внутренние воздействия и найти свой конец в смертной казни.

Второю задачей является ограждение всех других людей от злодеяния и его отравляющего воздействия — от того душевно-духовного ожога, примера, искушения, соблазна, призыва, которое оно несет в себе и с собою; и далее — избавление других от опасности, от того страха за свою жизнь, за свободу, за права, за свой труд, за свое творчество, за свою семью, который вызывает в людях взаимное недоверие, настороженность, отчуждение, враждебность, ненависть и ожесточение (bellum omnium contra omnes63). Ожидать отовсюду нападения и злодейства — значит подозревать всех, видеть всюду врагов, готовиться к отпору и гибели и готовить гибель другим. И если в ограждении прежде всего и безусловно нуждаются малолетние, слабые, больные и беззащитные, то и для всех остальных людей отпадает возможность духовного творчества и совершенствования при наличности ожесточенной борьбы всех против всех.

Третья задача состоит в том, чтобы удержать от пути злодейства всех людей, способных соблазниться или увлечься им: пример понуждаемого и пресекаемого злодея учит воздержанию всех слабых в добре и колеблющихся. Внешний стимул закрепляет и усиливает неуверенное действие внутренних мотивов и в полном смысле слова идет на помощь человеку в его внутренней борьбе с самим собою. Правовая угроза отпором или тягостными последствиями сама по себе, конечно, не единит людей, но она уменьшает и ослабляет силу взаимного отталкивания, взаимной агрессивности, того центробежного разброда и развала, при господстве которого совместная жизнь людей становится адом. Поддержание внешнего общественно-правового порядка само по себе не вызывает в душах расцвета христианской любви, но оно устанавливает в человеческом общении тот внешний ритм миролюбия, терпимости и корректности, который неизбежно, хотя и незаметно, передается и в души людей; внешний правопорядок воспитывает людей так, как это делает воинская выправка, дисциплина и отдание чести: слагаются и крепнут навыки самообладания, координации и солидарного действия. Дисциплинируя людей, внешний правопорядок создает психическую атмосферу взаимного признания, уважения, сговора и даже общее, незримо разлитое в душах настроение доверия и дружелюбия. Конечно, это настроение имеет свой минимум и свой максимум; и при наличности минимального уровня ему, конечно, далеко еще до настоящего дела любви. И тем не менее этим расчищаются пути к возможности единения; создается почва для взаимного благоволения; и самое злопыхательство, не имея возможности излиться в злодеяние, бывает вынуждено искать себе иных исходов и внутренне перегорает в обращенности на свои собственные страдания.

Такова единая отрицательная задача понуждения и пресечения: отрезать пути к злодейству, оставляя открытым путь единения. Это далеко еще не создание рая; но это есть исключение ада и поддержание внешнего чистилища для дальнейшего внутреннего делания. Это еще не самое движение вверх, в гору; но как бы прокладка горного шоссе. Это еще не самое лечение недуга зла; но как бы изоляция очага, карантин и борьба превентивными мерами. Это еще не самая жизнь в обновленном доме, жизнь здоровая и творческая; но лишь необходимая дезинфекция зараженного дома. Осуществляющий эту борьбу служит именно делу духа и любви; но служение его отрицательное и подготовительное. И это служение совсем не сводится к употреблению внешней, физической силы; но состоит в создании уверенной перспективы ее применения. Понуждение и пресечение поставлены на должную высоту не там, где они в непрерывном ходу, но там, где возможность их всегда налицо, а необходимость их применения не наступает. Ибо задача их не в том, чтобы наполнять тюрьмы и казнить, а в том, чтобы помочь выработке, установлению и поддержанию внутренних, мотивирующих сил правосознания. Эта задача окончательно разрешена не тогда, когда злодей уловлен и казнен; но когда не оказывается злодеев, подлежащих уловлению и казнению; и вот именно это-то и означает, что правосознание окрепло и что духовное призвание правовой силы осуществлено.

Теперь уже ясно, что только признание этих способов борьбы может дать началу добра всю полноту необходимого вооружения. Нелепо думать, что внешнее понуждение и пресечение суть единственные или главные способы сопротивления злу, т. е. что зло побеждено, как только оно спряталось и притаилось. Но столь же нелепо думать, что понуждение и пресечение суть злодейские и недопустимые способы борьбы, т. е. что зло неприкосновенно, как только оно дерзнуло излиться во внешний поступок.

Внешняя, физическая борьба со злодеем не должна быть противодуховна, ибо цель ее в духовном воспитании; и потому она должна проистекать из воли к духу. И точно так же эта борьба не должна быть противолюбовна, ибо цель ее в проложении путей ко взаимному приятию и единению людей; и потому она должна проистекать из верной любви к Богу и людям и из благожелательства к самому злодею. Дух и любовь, с одной стороны, и внешнее понуждение и пресечение, с другой стороны, совсем не стоят принципиально в отношении взаимного исключения. Нельзя воспитывать людей, не отправляясь из духа и любви и не обращаясь к духу и любви; но именно настоящий воспитатель должен уметь не только уговаривать, но, когда надо, уговаривать заставляя и когда необходимо, заставлять не уговаривая; и перспективу этой возможности и даже неизбежности он должен, когда надо, поставлять перед умственным оком воспитываемого» (проф.Иван Ильин, «О сопротивлении злу силою»).

О различном революционном духе, революции 1917г и борьбе за правду

Аноним: Батюшка, я вот поняла, у вас революционный дух, а не христианский.

о.Серафим: Исходя из ваших понятий, у вас всякая борьба за правду объявляется революцией. Но заповеди Божии борцам за истину и правду, в правом настрое духа, обещают спасение: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Матф.5:10). Да и смотря что понимать под революционным духом. Революционер — значит преобразователь. Преобразование может быть как в лучшую сторону для народа, так и в худшую. Я веду проповедь по преобразованию понятий в умах и душах человеческих, чтобы жизнь народа изменилась к лучшему, внутренне и внешне. Ибо когда люди будут искоренять в себе страсти, животный страх, ложное смирение и равнодушие, а вместо них вкоренять сострадательную любовь и милосердие к попавшим в беду, под каток репрессий от властей, то души человеческие из жестких, черствых и равнодушных станут более мягкими и отзывчивыми. Так будет происходить покаяние в душах человеческих, и они будут преображаться. И тогда жизнь их будет меняться к лучшему внутренне, а отсюда и внешне.

«На суде Христовом потребуется в оправдание милость, как деятельное выражение любви, и заслужит помилование одна милость, как опытное доказательство любви. «Милости хочу, а не жертвы» (Матф.9:13), возвестил грядущий страшный и нелицеприятный Судия. Милость доставит оправдание возлюбившим ее, а отвергших ее предаст осуждению» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.4, Поучение в неделю мясопустную, «О втором пришествии Христовом»).

«Будем приготовляться, запасаясь всеми добродетелями, особенно милостию, которая заключает в себе и увенчивает собою все добродетели, так как любовь – побудительная причина милости – есть «совокупность» христианского «совершенства» (Кол.3:14). Милость соделывает человеков, преисполненных ею, богоподобными! (Матф.5:44,48; Лук.6:32,36). «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Матф.5:7); «суд без милости не оказавшему милости» (Иак.2:13)» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.4, Поучение в неделю мясопустную, «О втором пришествии Христовом»).

Возглавители революции 1917г. никогда не имели ввиду лучшую жизнь для народа, а только старались сделать ее еще более худшею, невыносимою для народа. Поэтому они и призывали всех покориться им, то есть смириться с тем беспределом, который они творят. А всем нежелавшим смириться устраивали террор. Они только лозунги красивые говорили, для обмана обольщенных и недальновидных людей. Но в реальности просто грабили народ и устраивали геноцид и его уничтожение. Они загоняли народ в социалистическое рабство, уничтожая всех несогласных с ними. Революция 1917г — это сознательный обман, прикрытый красивыми лозунгами. Цель революции 1917г была — уничтожение христианства в России и людей, которые стремились жить по христианской совести. Эта революция заставляла людей сжигать свою совесть, а кто не хотел этого делать, кто не хотел с этим смириться и стать равнодушным, — тех пускали в расход, отправляли в концлагеря, лишали прав. И тогда точно так же были такие же как и вы, призывающие других к равнодушию, ложному смирению и человекоугодию, на путь сжигания своей совести.

Нет греха в том, чтобы освободить людей от рабства, как это сделали российские цари в 19-м столетии, отменив крепостное право. А по вашему получается, что не надо было царям освобождать народ от крепостной зависимости, так как люди должны смиряться. А освобождать их от этого — это революционный дух, гордыня. Отмена крепостного права царскою властью в России — это революционное преобразование. Но в нем проявляется милосердие к людям и оно направлено на улучшение жизни для народа.

Многие Христа называли революционером. Потому что Он призывал к справедливости, а богатые, начальники, фарисеи и архиереи привыкли уже к этой несправедливости, многие смирились с этим, воспринимая это за норму жизни. А Христос пришел и стал обличать эту несправедливость, чтобы так не делали и не жили. Поэтому-то проповедь Его всколыхнула общество, как застоявшееся болото. И в этом смысле Он воспринимался некоторыми как революционер, преобразователь жизни людей, но преобразователь к лучшему.

Очень много призывов в проповеди Христа к справедливости в жизни общества. Даже в заповедях блаженств борцам за справедивость, но только в правом настрое духа, обещано спасение в вечности: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Матф.5:10).

И сейчас многие люди страдают за правду от этой власти, обличая ее злодеяния. И я призываю этих людей к тому, чтобы они, исполняя заповедь Божию внешне, старались и в настрое своего духа воспитывать верные душевные чувства. Ибо таким путем, они, страдая внешне за правду, которую они защищают в жизни общества, могут прийти к спасению своих душ.

***

Цели и задачи революции 1917г:
«Задача революции 1917 года заключалась в уничтожении России и образовании на ее территории жидовского царства, как опорного пункта для последующего завоевания, путем мировой революции, западноевропейских христианских государств. Так как эту цель нужно было на первых порах маскировать, впредь до закрепления своих позиций, чтобы не вооружать против себя русский народ, то неудивительно, что не только народные массы, но и образованный класс не уяснял себе происходящего и не догадывался, что каждый «правительственный» шаг, каждый декрет и распоряжение узурпаторов власти имели в виду развалить Россию в наикратчайший срок. Но то, чего не могли открыть ни знание, ни воображение, то открыло само время, обнажившее не только сущность происходящего, но и самый источник ее.» (Кн.Николай Жевахов, «Воспоминания», т.2, ч.2).

«Программа развала России разыгрывалась как по нотам. Сначала мобилизация преступников с их штабом – Государственной Думой, какая должна была выдавать революционные вожделения своих членов за подлинный голос народа и, дискредитируя Царя и министров, парализовать государственную деятельность правительства. Затем штурм правительства и свержение Царского Трона, образование из глупых честолюбцев и сознательных масонов нового, так называемого «Временного правительства» и рядом с ним специального контрольного аппарата в виде «Совета солдатских и рабочих депутатов» с Лейбой Бронштейном во главе, затем еще шаг вперед – отчаянная борьба между ними, победа Бронштейна, упразднение Думы и «Временного правительства», сыгравших свою роль и переставших быть нужными жидам, и, в заключение, предопределенное заранее к разгону «Учредительное Собрание» в Москве, после чего несчастная Россия уже окончательно попадает в руки жестоковыйного жидовского племени на срок, уготованный Богом. Все это были этапы давно намеченного пути, выполнение давно задуманных и тщательно разработанных программ, сводившихся ж, одной цели – истреблению русского народа.
К концу 1917 года все эти программы были уже окончательно выполнены, и по всей России царил неописуемый террор, посредством которого новая власть закрепляла позиции, завоеванные глупостью, изменой и предательством вожаков русского народа.
Вся Россия буквально заливалась потоками христианской крови, не было пощады ни женщинам, ни старцам, ни юношам, ни младенцам. Изумлением были охвачены даже идейные творцы революции, не ожидавшие, что их работа даст в результате такие моря крови. Не удивлялись только те, кто помнил § 15 «Сионских протоколов», где говорится: «Когда мы, наконец, окончательно воцаримся при помощи государственных переворотов, всюду подготовленных… мы постараемся, чтобы против нас уже не было заговоров. Для этого мы немилосердно казним всех, кто встретит наше воцарение с оружием в руках…» (Луч Света, № 3, стр.255).» (Кн.Николай Жевахов, «Воспоминания», т.2, ч.2).

Пример царя и пророка Давида в его отношении к врагам, в жизни и в Псалтири

Аноним: Надо читать покаянную Псалтирь царя Давида, и проникаясь ею, смиряться, а не выступать против власти, в защиту тех, кто выступает против нее. Христианство смиряется, а не ведет борьбы с врагами.

о.Серафим: А вы почитайте житие царя Давида, Псалтирь которого вы призываете читать. Ведь он большую часть жизни участвовал в военных походах, проливал кровь врагов, защищая израильский народ от всяких врагов, которые нападали на людей, пытались подчинить их своей власти. Угоняли многих в рабство или плен, но Давид не смирялся с этим, а догонял их и, убивая врагов, освобождал людей от рабства и плена.

Даже Сам Бог запретил Давиду строить храм, за то что он пролил много крови: «И сказал Давид Соломону: сын мой! у меня было на сердце построить дом во имя Господа, Бога моего, но было ко мне слово Господне, и сказано: «ты пролил много крови и вел большие войны; ты не должен строить дома имени Моему, потому что пролил много крови на землю пред лицем Моим. Вот, у тебя родится сын: он будет человек мирный; Я дам ему покой от всех врагов его кругом: посему имя ему будет Соломон. И мир и покой дам Израилю во дни его. Он построит дом имени Моему» (1Пар.22:7-10).

А так же надо вникать в смысл того о чем пишется в Псалтири Давидовой. А ведь там есть тексты о том, как Давид убивал врагов.

Причем в некоторых псалмах как раз и упоминается о том, как Давид воевал с врагами, при помощи Бога, и как одолевал их, а Бог ему в этом помогал. И что кругом были враги, а Давид не боялся их, так как уповал на Бога, и при помощи Бога одолевал этих врагов, убивая их, в своих битвах с ними. Он вспоминает о том, как Бог предавал врагов в руки его.

«С Тобою я поражаю войско, с Богом моим восхожу на стену» (Пс.17:30);

«Я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их; поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои, ибо Ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восставших на меня; Ты обратил ко мне тыл врагов моих, и я истребляю ненавидящих меня: они вопиют, но нет спасающего; ко Господу, — но Он не внемлет им; я рассеваю их, как прах пред лицом ветра, как уличную грязь попираю их» (Пс.17:38-43);

«С Тобою пронзим рогами врагов наших; во имя Твое попрем ногами восстающих на нас» (Пс.43:6).

А это надписание к псалму 59: «Писание Давида для изучения, когда он воевал с Сириею Месопотамскою и с Сириею Цованскою, и когда Иоав, возвращаясь, поразил двенадцать тысяч Идумеев в долине Соляной».

Когда Псалтирь стали употреблять для богослужения, то упоминания о врагах стали перетолковываться в духовном смысле. Но изначально в них речь шла именно о реальных врагах и борьбе с ними.

То есть, сама по себе внешняя жизнь царя Давида как воина, защитника слабых, освободителя пленных, захваченных в рабство, является свидетельством того, что все это не противно заповедям Божиим, воле Божией.

Забрали кого-то в плен, угнали в рабство, то царь Давид не так рассуждал, что надо смириться с этим и не спасать людей из всего этого, так как это, мол, попущение Божие, как учите вы. А наоборот, он не смирялся с этим, не оставался к этому равнодушным, а шел и спасал их. Это является примером и для всех верующих, как надо поступать по отношению к попавшим в беду, то есть всячески помогать им, защищать их, делать все возможное, что может сделать человек в его жизненных обстоятельствах. И это в согласии с заповедями Божьими, богоугодное дело, поэтому так и поступал Давид.

Но только надо делать это в смиренном настрое духа, призывая Бога на помощь, как это и делал царь и пророк Давид.

А так же со смирением преодолевать те скорби и трудности, которые выпадут на этом пути стояния за правду. Ибо так поступал царь и пророк Давид. Об этом он как раз и говорит в своих псалмах.

О моих призывах и наставлениях людей

Да и еще. Когда нет майдана-восстания, войны, то я просто учу людей правильно преодолевать те искушения, которые встречаются в их повседневной жизни, каждого на своем месте. И чтобы они точно так же словесно защищали других, страдающих от несправедливости властей.

Но когда стихийно возникает майдан, восстание, как народный бунт против бандитской власти; когда Россия нападает на Украину или другие страны, устраивая войну, тогда ко мне обращаются люди за наставлением. И я им говорю, что защищать слабых, других людей от несправедливости или от российско-путинских чекистов, — это в согласии с заповедью Божией и совестью. Но. Надо только, делая это внешне, стараться при этом понуждать себя и к верным душевным чувствам. Чтобы, защищая других, делать это в правом настрое духа, подобно тому, как делал это царь Давид, — не озлобляясь, в чувстве сокрушенном и смиренном перед Богом, в чувстве личного незлобия и милосердия, призывая при этом Бога на помощь. Тогда вы внешне и внутренне будете исполнять заповеди Божии, и таким образом устремляться к спасению.

Если в мирное время власть творит беспредел, и люди ее обличают, то я их поддерживаю. А так же во всех таковых случаях я и сам обличаю злодеяния этой власти.

В каких народ оказывается жизненных обстоятельствах сам, — мирное время, майдан-восстание, война, — в таких я и учу его жить и поступать, внешне и внутренне, в согласии с заповедями Божьими. Чтобы люди учились преодолевать жизненные искушения и трудности своего периода времени и обстоятельств, в согласии с совестью и волей Божией. И таким образом, исполняя заповеди Божьи внешне, исполняли их и внутренне, в настрое своего духа, в чувствах и ощущениях. Ибо в этом и есть спасение для душ человеческих.

Об анафеме на советскую власть

Аноним: А как это советская власть предана анафеме?

о.Серафим: Анафема говорит о том, что люди которые под ней находятся идут по пути погибели. И она предупреждает всех остальных, чтобы они не шли по этому пути, дабы им не погибнуть вместе с ними. На этом основании и советская власть предана анафеме патр.Тихоном и российским собором 1918г, а затем повторена катакомбниками.

Анафема — это Божие проклятие, отлучение от Бога. И те, которые своей деятельностью идут против Бога, то этим сами себя отлучают от Него и потому находятся под проклятием, которое окончательно постигнет их в день смерти и Страшного Суда.

«Словом анафема означается отлучение, отвержение. Когда Церковью предается анафеме какое-либо учение: это значит, что учение содержит в себе хулу на Святаго Духа, и для спасения должно быть отвергнуто и устранено, как яд устраняется от пищи. Когда предается анафеме человек — это значит, что человек тот усвоил себе богохульное учение безвозвратно, лишает им спасения себя и тех ближних, которым сообщает свой образ мыслей.» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.4, гл.14).

Соответственно, когда анафеме предается власть, — это значит, что она идет по пути погибели, который лишает спасения всех последующих ей. И потому всех людей надо предупредить, чтобы они не вступали в тесное сотрудничество с этой властью, не превращались в ее адептов-послушников, не шли по тому пути, по которому идет эта власть.

В этом милосердие и сострадательная любовь ко всем людям, чтобы они не подпадали под обольщение этой власти и не губили свои души, идя по пути погибельному, по которому пытается вести всех эта власть.

О сопротивлении власти и злу силою