Аноним: Что значит, жить в Церкви?
О.Серафим: Церковь – Тело Христово, Божественная искупительная благодать, сошедшая в день святой Пятидесятницы на Апостолов. Жить в Церкви – значит жить во Христе, жить в Духе Божием. Цель жизни христианской – стяжание благодати Святого Духа. Чтобы поиметь Благодать, человек должен воспитать в себе те же самые чувствования, что и во Христе Иисусе (Флп. 1, 5). Значит, получается, чтобы жить в Церкви, нужно стать Ее членом, т. е. стать членом Тела Христова. А членом Тела Христова не станешь, пока не положишь начало тем же самым чувствованиям, что и во Христе. Нужно жить в соборном разуме Церкви, нужно покорить свои мысли, волю и чувства — единомыслию, единоволию и единочувствию церковному, т.е. Божественной воле, которые Она имела от начала своего и во все века, и сейчас имеет также, как и во Христе Иисусе.
Христос сказал: «научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф.11,29). Кротость и смирение – вот Христовы чувствования. В Евангелии нас Господь учит и подает пример, как поступать в тех или иных случаях, какие иметь при этом чувства. Само воплощение Его говорит о глубоком смирении и любви к людям. И находясь на земле, не раз Он проявлял незлобие, чувство сострадательной любви. Где скажет слово, а где промолчит. Где надо – обличит, и даже дважды брал бич (проявлял силу гнева), проявляя силу ревности по дому Божию, разгонял торгующих в храме. Везде Он искал не Своей пользы, а пользы людей – для спасения их душ.
Единомыслие, единоволие, единочувствие во Христе – вот внутренние признаки Церкви; а значит – и членов Ее.
Есть и внешняя одежда Церкви: богослужение, внешние добрые дела, творимые ближним, по воле Божией. Как же нам поиметь те же самые мысли, чувства и волю, что и во Христе? А нужно начать понуждать себя на это: напрягать свою волю, возгревать в себе эти чувства. И мы увидим, как восстанет против этого наше падшее естество. Потребуется усиленная борьба, борьба за чистоту ума и сердца, борьба за жизнь в Церкви. По мере очищения от страстей, человек всё более входит в жизнь Церкви – и это основное, в спасении души.
Попробуй каждый день жить в Церкви! Для этого понадобятся чувства кротости и смирения, милосердия и сострадательной любви, незлобия и простоты, терпения и добродушия, любви к правде и истине.
Чтобы жить в Церкви, должно научиться проявлять свои чувства к месту, к времени и давать им меру. В зависимости от этого одно чувство нужно ограничивать другим, и одни чувства дополнять другими.
Всякая страсть и одержимость ею – отлучает душу от Церкви. Но если душа находится в состоянии законной и правильной борьбы со страстями, стремясь к воспитанию в себе верного душевного настроя и чувств, таких же как и во Христе, – то она живет в Церкви.
Грехи смертные, смертное состояние души – отлучает человека от Церкви, внутренне, невидимо. Смертное состояние – это одержимость страстью, духом самости. Одержим человек этим духом, значит: отдается ему, живет по нему, не борется вообще с ним; или борется, – но неправильно, незаконно, т.е. находится в состоянии духовной прелести и самообольщения.
Грехи немощи, от которых не свободны были и святые, не отлучают человека от Церкви. Это такое состояние души, когда человек, – хотя и падает, но встает; и всегда находится в состоянии борьбы со всеми страстями, какие бы в нем не восстали, в тот или иной момент; и притом обязательно в состоянии борьбы – законной.
Суть православия, христианства, – в стяжании Божественной благодати: которая стяжается через борьбу со страстями, через разрывание сочувствия к духу самости, первородному греху, в своем устремлении к удовлетворению совести и приобретению чистоты чувств, по дару Божественной благодати.
Жить в Церкви – значит вести борьбу со страстями, разрывая сочувствие к духу самости. Где нет этой борьбы, – там нет жизни в Церкви. Где есть борьба, но неправильная, незаконная, то значит, – ее и вовсе нет; значит и жизни в Церкви нет.
Степень вхождения в жизнь Церкви, зависит от степени напряжения внутренней борьбы со страстями. От степени напряжения внутренней борьбы, образуется и определенная степень скорбности. Несение скорбности в борьбе за чистоту чувств – есть сущность аскетизма. Без этого – нет земной Церкви, нет православия. Аскетизм, его сущность, заключается не в строгости поста, ношении вериг, цепей на ногах и руках и т. п., хотя и это могло быть, когда в этом была нужда, но при этом был и верный душевный настрой. Аскетизм может и внешне выражаться, но, в основном, – это внутреннее явление.
Аскетизм – это состояние духа человеческого, находящегося в противлении падшему естеству, т.е. духу самости, первородному греху, живущему в нем, – это несение скорби в духе смирения, в борьбе со своими страстями, с духом самости.
Бог меряет и судит не по внешним подвигам, а по внутреннему напряжению брани. Иной ест кусок хлеба с водой и ему это дается легко. Перед людьми (даже перед собой), он аскет, подвижник, а перед Богом – никто; да еще есть и повод к самоцену.
Другой одевается в мягкие одежды, ест рыбу в пост или вообще не постится. Но одеваясь хорошо, он всё-таки – страдает, мерзнет; находясь в болезненном состоянии, – не соблюдает пост, но сил у него едва хватает и тело поэтому находится в напряжении; всё он делает с большим трудом, со скорбью. Перед людьми он вовсе не подвижник, но Господь ценит его внутреннее напряжение, скорбь и страдание, если он конечно несет все это в духе смирения.
Значит, как мы выяснили: Господь судит не по внешним подвигам, а по степени внутреннего напряжения, по степени скорбности. И если еще при этом человек, неся скорби, не ропщет, принимает всё благодушно, благодарит Господа, не отдается саможалению, но проявляет самоотвержение, отвергаясь в себе духа самости, самомнения и самоцена, и познавая свою немощь, смиряется в духе, вопия к Богу о помощи. В таком случае, он гораздо более аскет, — чем тот, кто несет внешние подвиги, которые ему даются легко, без особого напряжения. А так как все заражены самомнением, духом самости и гордыни, то непременно, всему этому внешнему подвижничеству и воздержанию, дается самоцен и вменение себе, в мысли или в настрое своего духа. У Бога же весы другие, и притом точные. Он смотрит – на состояние духа, на сердце. Человеки же смотрят – на лицо, на внешнее.
Аскетизм появился потому, что в нас живет падшее естество, первородный грех, дух самости. Захочешь поступить по заповеди, а тут вылезет: в мыслях, в чувстве или в желании, падшее естество, дух самости. Тебе же необходимо ему противиться, – вот и образуется аскетизм, без которого нет земной Церкви. Конечно, речь идет об истинном аскетизме. Ведь и дьявол не спит, не пьет, не ест. Но это не значит, что он аскет, хотя снаружи и похож на такового, но внутри – одержим духом самости и гордыни, обладаем страстями.
Так и человек, если постится, молится и прочие внешние подвиги творит, но при этом питает самоцен, подогревает дух самости и гордыни, воспитывает дух самоуверенности и самонадеянности, вменяет свое делание себе, по настрою своего духа, то это не ради Христа, а ради духа самости и гордыни. Это – бесовский аскетизм. И тогда степень напряжения и скорбности есть, но она не законная. – Это ложный аскетизм.
В таком ложном аскетизме находятся индусские йоги, буддийские монахи, подвижники церковных организаций, отступивших от чистоты истины, а также все подвижники, находящиеся в духовной прелести. Истинный аскетизм основывается: на истинном духе смирения, решимости и ревности, соединенных с ощущением своей немощи, чувстве упования на милость и помощь Божию, на удовлетворяемой совести. И это – в ощущениях, в настрое духа, в его расположении.
Истинность аскетизма определяется по плодам духа, которые через него воспитываются. Плоды духа истинного аскетизма – это чувства сокрушения и смирения перед Богом, чувства кротости и незлобия, милосердия и любви, мира и доброжелательности, долготерпения и воздержания, благости (благодушия) и душевной простоты, чувство любви к правде и истине, это истинное удовлетворение совести. Если нет этих плодов духа, то нет истинного аскетизма, нет законной борьбы со страстями. Для того и предпринимался подвижниками аскетизм, чтобы воспитать в себе вот такой душевный настрой, со всеми оттенками истинной любви. И если аскетизм не приводит вот к такому настрою духа, то это – бесовский аскетизм.
Поэтому в истории Церкви немало было подвижников – аскетов, которые незаконно подвизались, попали в духовную прелесть и погибли. Но много было и таких, которые, внешне, не были похожи на подвижников, но стали святыми, – как, например, преп. Пимен Многоболезненный, Киево-Печерский, старец Гавриил (Зырянов), преп. Амвросий, старец Оптинский. Старцу Амвросию Оптинскому, его келейники постоянно поддерживали температуру воздуха в келии не выше и не ниже 18 градусов, несколько раз в день переодевали, 4 раза в день кормили. Перед людьми – он совсем не похож на аскета. А у Господа, – мученический и преподобнический венец заработал; потому что была большая степень внутреннего напряжения, понуждения себя, – законного. Так и среди древних отцов, подобное было.
Один из подвижников пустыни скит, находясь в болезненном состоянии, спал на мягкой постели с мягкой подушкой. Другой брат, увидя это, соблазнился и выразил свое смущение опытному старцу. Старец вразумил брата, сказавши, что тот, до прихода в монастырь, был вельможей и спал на царских постелях и поэтому, теперешнее ложе для него – подвиг. А этот брат, до прихода в монастырь, спал почти в таких же условиях, как и сейчас и потому, это не доставляло ему скорби, напряжения. А Бог судит, по степени внутреннего напряжения – скорби, и если это совершается в духе истинного смирения, перед Богом.
А в наше время, об аскетизме, преобладает понятие чисто внешнее; что это, мол, внешний пост, продолжительное стояние на молитве, вериги и другие внешние суровые условия жизни. Поэтому-то и охватывает уныние, отчаяние и боязнь подвизаться, в борьбе со своими страстями. Но это неверное понятие.
Раньше так подвижники подвизались потому, что тогда люди были очень крепкие телом и физическим здоровьем. Поэтому, чтобы привести себя в скорбное состояние, по телу и по душе, и требовалось всё это. Они приводили себя в скорбное состояние для того, чтобы обнаружить телесные и душевные страсти, вступить с ними в борьбу, искоренить их и достичь духовного совершенства. Ибо через правильное перенесение скорбей по телу, – искоренялись телесные страсти; через правильное перенесение скорбей по душе – искоренялись душевные страсти. Через это делание приходили к опытному ощущению и познанию своей немощи, сокрушались и смирялись в духе, возгревая чувство упования только на одну милость Божию. И таким образом сокрушали и смиряли в себе дух самоуверенности и самонадеянности, стремясь к разрыванию сочувствия к духу самости и гордыни.
В наше время, внешняя сторона древнего аскетизма заменяется, в основном, скорбями телесными от болезней и скорбями душевными. О такой внешней стороне аскетизма, на наши времена, и говорили святые подвижники, времен прошедших: «Скорби, по преимуществу, удел наш, удел современного христианства, удел, назначенный нам Самим Богом. Да будет это сведение источником утешения для нас! Да ободряет и укрепляет оно нас при всех постигающих нас разнообразных скорбях и искушениях» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.5, гл.30).
«Никакой произвольный подвиг, никакое произвольное лишение и злострадание не могут принести той пользы душе, какую приносят ей посылаемые Богом невольные скорби. Всякий произвольный подвиг не чужд самомнения и тщеславия, более или менее явных, но подвиг, в который возводится душа скорбию, посылаемой Богом, свободен от упомянутых тонких и гибельных страстей. Этим подвигом приносится душе обильное смиренномудрие, доставляется ей истинное покаяние» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.4, гл.»О спасении»).
Цель аскетизма – не уныние и отчаяние, ибо он ведет и приводит, в конечном итоге, к удовлетворению совести, а отсюда, к свету и радости. Приводит к свету, ибо он просвещает ум, освещает чувства, открывает духовные очи человека.
Но нежелание людей нести скорбь, при разрывании сочувствия к страстям, наводит уныние и отталкивает от аскетизма. Но если человек будет смиряться в духе, со скорбью, которая происходит от действия неудовлетворенных страстей, то эта скорбь уже будет ощущаться не в той степени. А так же, благодарение Бога за эти скорби, будет облегчать степень скорбности. Ибо скорбь и образуется по причине разрывания сочувствия к духу самости, первородному греху, которые ищут себе удовлетворения через посредство страсти. А так же можно и радоваться по поводу того, что разрывается сочувствие к духу самости, и душа, таким образом, устремляется к спасению и обретает истинную свободу, в духе. Все эти чувства и настрой души могут содействовать облегчению скорби, во время разрывания сочувствие к страсти, к духу самости, первородному греху. А так же, необходимо, повергая свою немощь пред Богом, просить у Него помощи.
Суть аскетизма – в страдании, в скорби, которые образуются от разрывания сочувствия к своим страстям, а через это — к духу самости, первородному греху. Ибо этот дух и лежит в корне и основании всякой страсти. Но если человек будет нести эту скорбь, с благодушием и благодарением Богу, со смиренным настроем души и чувством упования только на милость Божию, в избавлении от этого духа, то вот и будет разрываться и сокрушаться сочувствие сердца к духу самости, первородному греху.
Ибо важно не просто избавиться от страсти, а то, чтобы это избавление совершилось на законном основании. Так как избавление от страсти без опытного ощущения и познания своей немощи, без истинного смирения, в настрое духа, совершится на основании духа самости и гордыни. Это будет самообман, который приведет в итоге, — к самообольщению, к духовной прелести.
Истинный аскетизм приводит к духу сокрушенному и смиренному перед Богом, духу милостивому и незлобивому, кроткому и добродушному, к духу душевной простоты и любви, к духу любви к правде и истине. Эти плоды духа и являются свидетельством истинного аскетизма.
А ложный аскетизм приводит к духу самоуверенному и самонадеянному, к ощущению своей правильности и праведности, к духу самоутверждения, к духу самости и гордыни, к духу ложного смирения и душевного сладострастия. При этом, этот дух может выражаться двойственно: или надменностью, сердечным ожесточением и ревностью не по разуму; или может быть прикрыт благодушием и добродушием и другими симпатическими чувствами, которые растворены душевным сладострастием. Эти плоды в духе являются свидетельством ложного, бесовского аскетизма.
Так как в нас живет первородный грех, дух самости, а отсюда и страсти, то мы уже этим самым обречены на скорби и страдания, даже если мы и не боремся с этим духом и не противимся ему. Ибо причина страданий в том, что в человеке хранится сочувствие к своим страстям, к своему духу самости и гордыни, первородному греху. Он постоянно ищет удовлетворения этого духа, любыми путями, – не в том, так в другом. А удовлетворить наш дух, помимо Бога, – невозможно. По этой-то причине – это сочувствие к своим страстям, к духу самости и гордыни, первородному греху, и приносит скорбь и страдание.
Но искать покоя, умиротворения, блаженства и радости нужно только в Боге, а это – через отказ от удовлетворения своих страстей, от духа самости и гордыни, первородного греха, от телесного и душевного сладострастия, во все моменты жизни, всегда, во всем и до конца. А отказаться от этого духа – можно только путем изменения окраски духа, изменением его направленности в сторону воли Божией. Это значит, что надо научиться давать всему меру, правильно определять место и время, – своим действиям, словам, мыслям и чувствам.
Вся беда человека состоит в желании, — найти услаждение в самом себе, в себе найти рай, через посредство удовлетворения духа самости, а не в Боге. Счастье же человека заключается в заповеди Божией, которую Господь дал ему еще в раю – «возделывать и хранить» (Быт.2, 15).
Счастье человека заключается – в удовлетворении запросов духа человеческого, в согласии с его естеством. А удовлетворение их возможно – только в Боге. Раз удовлетворение только в Боге, – значит нужно войти в общение с Богом, через изменение настроя своего духа. Человек же! спешит вкусить наслаждение и найти себе удовлетворение помимо Бога. И на этом, к сожалению, строится вся его жизнь. Это и есть проявление первородного греха, духа самости и гордыни; отсюда развиваются страсти, которые и приносят в душу человеческую ад и страдание.
Дух же человека может быть блажен, – только в благодатном соединении с Богом, и только через это он может быть удовлетворен. – Так заложено в природу естества человеческого, при сотворении. После падения же, всё это осталось в духе, но оно извратилось. Дух по-прежнему ищет себе удовлетворения, но теперь уже не в Боге, не в удовлетворении совести (совесть, по Святым Отцам, есть как бы голос Божий в человеке или некий отблеск Божества); а через удовлетворение своих страстей, своего духа самости и гордыни, первородного греха. Но удовлетворения себе он не находит. Потому что цель искания – угождение духу самости и гордыни, через посредство телесно-душевных желаний. А природа же духа может быть удовлетворена только общением с Богом, когда желания, чувства и ощущения, входят в единение с даром Божественной благодати.
Дух, по своей природе, ищет удовлетворения в Боге, который вечен и бесконечен. Дух стремится к вечному и бесконечному, но пытаясь найти удовлетворение во временном, – не удовлетворяется; и потому опять ищет удовлетворения, через посредство телесных и душевных желаний, – и опять не удовлетворяется, и снова ищет найти… И так как не там ищет, – не в Боге, а в угождении своему духу самости и гордыни, – то не находит; и снова и снова пытается найти себе удовлетворение, но так и остается – не удовлетворен. От этого развиваются страсти. И так всё время человек мучает себя, страдает от этого, и это – вечно и бесконечно.
Грех же не в том, чтобы удовлетворять естественные потребности души и тела, а в том, что через это ищется удовлетворение духу самости и гордыни, первородному греху. А так как в природе нашего духа заложено стремление к вечному блаженству, к Богу, то поэтому и ищется блаженство и наслаждение, – вечно и бесконечно, – да не там.
По этой причине, мы не имеем меры в удовлетворении наших естественных потребностей. Не зная в них меры, – ища удовлетворения духу самости, через посредство телесно-душевных желаний, – человек еще более удаляется от Бога. Удаляется от Того, в котором Одном – его блаженство. Удаляясь: ищет, жаждет Его еще сильнее, но так как воля извращена, то ищет – да не там, а через то, что наоборот, – еще более удаляет его от Бога. И получается, вот такая вот трагедия и утопия. В результате этого, – у него еще больше развивается сочувствие к духу самости, первородному греху, отчего развиваются страсти, которые и разлучают его с Богом.
От этого – муки совести, адское состояние. Человек, пытаясь уйти от этих мук, душевных страданий – еще больше стремится к удовлетворению своего духа. Но опять – не там, а в том, что еще больше удаляет его от Бога. И когда он приобретает во всем этом навык и привычку, то вот это состояние, и есть – страсти, т.е. адское состояние души.
Телесные и душевные желания, сами по себе, по природе, не греховны; они – только орудия извращенной воли нашей. Первородный грех, дух самости примешался ко всем нашим естественным чувствам и желаниям, и все время, через посредство их, ищет себе удовлетворения. Поэтому, исправлять нужно волю – направлять ее в согласии с волей Божией, в каждый конкретный момент, а не так как этого хочет дух самости. То есть, необходимо разрывать сочувствие к этому духу, в нашем свободном произволении.
Если борет, к примеру, какая-либо страсть, то нужно произволение свое направлять против нее. Это необходимо для того, чтобы, в своем произволении, разрывать сочувствие к духу самости, первородному греху, который через посредство страсти ищет себе удовлетворения.
И когда человек правильно вступает в эту борьбу, то его произволение уже повернулось к Богу, но страсть – всё же действует, в сердце ощущается; но это уже – навык, привычка. И хотя волю свою направляем против страсти, но страсть всё же остается, потому что живет еще сочувствие к духу самости, первородному греху. И раз сочувствие еще живет, то произволение с решимостью, служить Богу, дух самости удерживает на себе и не дает ему в полноте обратиться к Богу. Но окончательное избавление от этого духа самости есть дар Божией благодати, который Господь изливает на человека тогда, когда он опытно ощутит и познает свою немощь, сокрушит свой дух, и приобретет истинное смирение перед Богом.
Но при этом, ты уже встал в чин противящихся страсти.
Значит, если ты поимел произволение искоренять страсти, то нужно разрывать сочувствие к ним; иначе, не оторвешь свою волю от желания удовлетворения страсти. А это сочувствие к ним есть сочувствие к духу самости, который и стоит в основании всякой страсти и ищет через нее, — удовлетворения себе.
Разорвать сочувствие к духу самости и гордыни, – вот цель подвижничества, аскетизма. Разрывается же это сочувствие – только через скорби, которые будешь нести в духе сокрушенном и смиренном перед Богом. Разрывается оно действием Божественной благодати, по мере того, насколько человек познаёт и ощущает свою немощь в борьбе со страстями и смиряется в духе. – То есть, насколько его решимость, в этой борьбе, очищается от примеси духа самоуверенности и самонадеянности, от духа самости, и соединяется с ощущением немощи, с духом сокрушенным и смиренным перед Богом, настолько Благодать содействует решимости человека и разрывает это сочувствие к духу самости и гордыни, а отсюда и к страстям.
И чем внимательнее будешь следить за каждым страстным движением, вступать в борьбу с ним, – не будешь упускать моментов, и через это нести скорби в духе истинного смирения,– тем быстрее разорвешь сочувствие к духу самости, к душевному и телесному сладострастию, к духу гордыни, самоуверенности и самонадеянности, и обретешь свободу духа. Воля твоя – не будет связана духом самости и гордыни, первородным грехом. Это и называется – получить от Бога полное прощение.
Тогда восстановятся естественные желания человека: телесные желания подчинятся душевным, душевные – духовным, а дух подчинится Богу. Человек через это войдет в общение с Богом и обретет свое счастье, – избавится от насильственной власти над собою страстей, первородного греха, и обретет истинную свободу духа.
А в наше время, люди заняты тем, – чтобы любыми путями уйти от страданий и скорбей; и всё в своей жизни к этому направляют. Убегают от скорбей, но теми путями, которые наоборот ведут к ним. То есть, не желая разрывать сочувствия к своим страстям, к духу самости и гордыни, человек хочет уйти от скорбей, но это – утопия, самообман. Ибо причина скорбей и страдания человечества и заключается как раз в нежелании разрывания сочувствия к своим страстям, к духу самости и гордыни.
Только через устремление духа человеческого, в своей жизни, к тем же чувствам, что и во Христе, человек приходит к удовлетворению всех запросов своего духа, и этим – обретает счастье и блаженство. Другого пути, уйти от скорбей и страданий, – нет. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим» (Матф.11:29).
Вот оно пребывание человека в Церкви и жизнь в Ней.