Новосвящмуч.Петр (Полянский), митр.Крутицкий, Патриарший Местоблюститель. Письма
Петр /Полянский/, митр. Крутицкий (1863 г.р.) – новомученик и исповедник Российский. В 1920 г. Патр. Тихон «постриг» Петра Полянского в монашество и 25 апр. рукоположил в сан епископа с назначением на должность патриаршего викария, с последующим возведением в сан митр. Крутицкого. 12. 04. 1925 г. – в день похорон Патр. Тихона, стал Местоблюстителем Патриаршего престола (по завещанию последнего). Советская власть требовала от митр. Петра, как и от других заместителей (митр. Агафангела, митр. Кирилла, архиеп. Серафима), издания декларации, (подобной той, которую впоследствии издал митр. Сергий) и подчинения Церкви Советской власти, но он был непоколебим. За это мужественно претерпел ссылки, тюрьмы и гонения, в итоге сослан за полярный круг в пос. Хэ, где и провёл остаток своих дней, оставшись стойким и упорным в своих убеждениях. Есть сведения, что по заданию Советской власти, тайно была устроена встреча с митр. Сергием /Страгородским/, чтобы последний уговорил принять его «платформу» в делах Церкви, на что митр. Пётр ответил твердым отказом.
— Ну и сгниёшь на ссылке!, — крикнул ему митр. Сергий.
— Сгнию, но со Христом, а не с тобой Иудой-предателем!, — ответил несокрушимый Местоблюститель Пётр, и… продолжал «гнить и сгнивать» более 10-ти лет. В 1937 г. расстрелян. Погребён в г. Магнитогорске.
Митр. Пётр находился в заключениях и убит за то, что отказался от многочисленных предложений сотрудничать с богоборческой большевистской властью.
Оглавление:
Встреча участника научной экспедиции Н. с митр. Петром Крутицким. (Интервью.)
Первое письмо.
Второе письмо.
Встреча участника научной экспедиции Н. с митр. Петром Крутицким. (Интервью.)
22 января 1928 г . митрополит Петр, узнав, что приехала казенная экспедиция… пригласил Н. и его товарища к себе. Живет митр. Петр в отдельном домике, по-видимому не нуждается, получает много посылок из Москвы, любим жителями, служит часто в местном храме. Митр. Петр имеет вид здоровый, но страдает эмфиземой легких, не может выносить дыма; так как ладана там нет, то в кадило сыпят смолу, и у него делается от этого удушье. Н. довез его из церкви домой на санках.
Когда они пришли к митр. Петру, то у него был высланный священник из Рязани; там больше никаких высланных лиц духовнаго звания нет. Митр. Петр спросил их: «нет ли у Вас каких-нибудь новых вестей из церковной жизни?» Они ответили отрицательно, так как они уже полтора года, как выехали из Москвы. Тогда митр. Петр развернул газету и сказал:
«Я никаких писем за время своей высылки ни от каких лиц не получал, только получил воззвание отдельным оттиском и газету». Попросил Н. прочитать воззвание и спросил — как он его находит. Н. сказал: «Вероятно митр. Сергия заставили его написать».
Митр. Петр взволновался и сказал: «Для первоиерарха подобное воззвание недопустимо. К тому же я не понимаю, — зачем собран Синод (как я вижу из подписей под воззванием) из ненадежных лиц. Так, например, епископ Филипп — еретик… В этом воззвании набрасывается на патриарха и на меня тень — будто бы мы вели сношения с заграницей политические, между тем, кроме церковных никаких отношений не было. Я не принадлежу к числу непримиримых, мною допущено всё, что можно было допустить, и мне предлагалось в более приличных выражениях подписать воззвание, — я не согласился, за это и выслан. Я доверял митр. Сергию и вижу, что ошибся».
Из всего мы поняли, что митр. Петр очень стойкий и упорный в своих убеждениях. Он был сослан сначала в Тобольск, в Абалакский монастырь. Когда к нему приехал его келейник — о. иеродиакон, митр. Петр спросил его: с ведома ли власти он приехал, и получив отрицательный ответ, послал его заявить о приезде. За это были посажены в тюрьму и митр. Петр и келейник. После трехмесячного сидения в тюрьме митр. Петра выслали в селение Кхе.
Еще будучи в Тобольске, митр. узнал, что хотели сделать распоряжение — не поминать его имени в церкви. «Не оскорбленное самолюбие, не обидчивость заставляют меня об этом беспокоиться, но я боюсь, что с прекращением поминания моего имени будет трудно различить Тихоновские и обновленческие церкви». Прибавил еще, что следователь Тучков распоряжается церковными делами, как бывший обер-прокурор, что недопустимо. Говорил, что останется один и приводил в пример Афанасия Александрийского.
Первое письмо.
Ваше Высокопреосвященство, простите великодушно, если настоящим письмом я нарушу душевный покой Вашего Высокопреосвященства.
Мне сообщают о тяжелых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью. А между тем Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, Высшее Церковное Управление и общее руководство церковной жизнью сохранил за собою.
В то же время смею заверить, что (с должностью? — Сост.) заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем текущего порядка.
Я глубоко уверен, что без предварительного сношения со мною Вы не предпримете ни одного ответственного решения, каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока со мною местоблюстительство и пока здравствует митрополит Кирилл и в то же время был жив митрополит Агафангел.
Поэтому же я и не счел нужным в своем распоряжении о назначении кандидатов в заместители упомянуть об ограничении их обязанностей, для меня не было сомнений, что заместитель прав установленных не заменит, а лишь заместит, явит собой, так сказать, тот центральный орган, через который местоблюститель мог бы иметь общение с паствой. Проводимая же Вами система управления не только исключает это, но и самую потребность в существовании местоблюстителя, таких больших шагов церковное сознание, конечно, одобрить не может. Не допускал я оговорок, ограничивающих обязанности заместителя, и по чувству глубокого уважения и доверия к назначенным кандидатам, и прежде всего к Вам, имея в виду при этом и Вашу мудрость.
Мне тяжело перечислять все подробности отрицательного отношения к Вашему управлению: о чем раздаются протесты и вопли со стороны верующих, от иерархов и мирян. Картина церковных разделений изображается потрясающей. Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению, побуждая обратиться к Вашему Высокопреосвященству с убедительной просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию ее предстоятелей.
Равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия. Такая Ваша решимость, надеюсь, создаст доброе настроение в Церкви и успокоит измученные души чад ее, а по отношению к Вам для общего нашего утешения сохранит то расположение, каким Вы заслуженно пользовались и как церковный деятель, и как человек. Возложите всё упование на Господа, и Его помощь всегда будет с Вами.
Со своей стороны я, как первостоятель Церкви, призываю всех священнослужителей и церковных деятелей проявить во всем, что касается гражданского законодательства и управления, полную лояльность. Они обязаны беспрекословно подчиняться правительственным распоряжениям, если те не нарушают святой веры и вообще не противны христианской совести; и не должны заниматься какой-либо противоправительственной деятельностью, не должны выражать ни в храмах, ни в частных беседах ни одобрения, ни порицания их действий и вообще вмешиваться в дело, не относящееся к Церкви.
Смею, однако, надеяться, что действительность не может указать среди представителей православного епископата и клира случай подобной нелояльности. Ни в мое непосредственное управление, ни после не было слышно ни об одном политическом преступлении со стороны духовных лиц. Если бы эти преступления имели место, то, надо полагать, виновные подверглись бы гласному судебному процессу; но на судах политических преступников не упоминается о представителях духовенства. Я охотно готов признать, что и само правительство давно убедилось в аполитичности Православной Церкви, и Вы, Владыка, можете себе представить: с каким воплем у нас должны отнестись священнослужители, особенно томящиеся в тюрьмах и ссылках, к голословному заявлению о словах и делах, а затем и о постигшей многих горькой участи.
Между прочим, мне пишут, что епископ Василий о делах от моего имени представил Вам доклад. Должен заметить, что ни ему, ни другому моему сожителю я не давал никаких поручений, касающихся церковных дел(3).
О себе лично скажу, что я прошел все виды страданий, которые можно себе представить, казалось, что у меня одно время года — время скорби, но Господь, видимо не оставляет меня. Он поддерживает мои силы, ослабляемые тяжелыми условиями изгнания, и вносит в душу упокоение, которое, если и отравляется, то только болью о Церкви.
Милость Божия да будет с Вами, Вашего Высокопреосвященства Послушник митрополит Петр.
Второе письмо.
Высокопреосвященнейший Владыко!
Представился случай написать Вам в дополнение к письму, отправленному заказным по Вашему московскому адресу. То письмо писал, сильно недомогая, а после и совсем себя плохо почувствовал. Требовалось бы сделать маленькие вставки. Когда пришла почта — редкий наш посетитель, — началась суета, да так и сделал, совсем запамятовав о вставках. В одном месте пропущено выражение: «для общего нашего утешения». Это там, где говорится о сохранении расположения к Вам.
В другом месте между словами: «среди клира» — нужно вставить: «представителей православного епископата и клира…». Это в абзаце об отношении к соввласти. В том же абзаце, помнится, неладно с отрицанием «не». Но эти недочеты сути, конечно, не изменяют. Я постоянно думаю о том, чтобы Вы являлись прибежищем для всех истинно-верующих людей.
Признаюсь, что из всех огорчительных известий, какие мне приходилось получать, самыми огорчительными были сообщения о том, что множество верующих остаются за стенами храмов, в которых возносится Ваше имя. Исполнен я душевной боли и о возникших раздорах вокруг Вашего управления и других печальных явлениях. Может быть, эти сообщения пристрастны, может, я достаточно не знаком с характером и стремлением лиц, пишущих мне. Но известия о духовном смятении идут из разных мест и главным образом от клириков и мирян, оказывающих на меня сильное давление.
На мой взгляд, ввиду чрезвычайных условий жизни Церкви, когда нормальные правила управления подвергаются всяким колебаниям, необходимо поставить церковную жизнь на тот путь, на котором она стояла в первое Ваше заместительство. Вот и благоволите вернуться к той, всеми уважаемой Вашей деятельности.
Я, конечно, далек от мысли, что Вы решитесь вообще отказаться от исполнения возложенного на Вас послушания — это послужило бы не для блага Церкви. Повторяю, что очень скорблю, что Вы не писали мне и не посвятили в свои намерения. Раз поступают письма от других, то, несомненно, дошло бы и Ваше. Пишу Вам откровенно, как самому близкому мне Архипастырю, которому многим обязан в прошлом и от святительской руки которого принял постриг и благодать священства. Не подумайте, Владыко, что в центре моего внимания находятся суждения моих соседей — Архипастырей. Не скрою, что как только они прибыли в Обдорск, почтили меня общим письмом; но последнее состояло исключительно из одних приветствий. Затем, около уже года, ничего о них не слышу.
Мое здоровье сильно ослабело борьбой с суровыми климатическими условиями. Неоднократно ходатайствовал о переселении в другой пункт, более или менее обеспеченный сносным климатом и наличием медицинской помощи, которая здесь слишком слаба, — успеха нет. Все домашние тягости несу сам: около меня нет постоянного человека. На старости лет приходится подвижничать по-пустынному. Господь устроил, таким образом, дело внутреннего упорядочения. Прошу Вас помолиться Господу Богу, чтобы подкрепил мои силы и помог мне жить в безропотном послушании Его Святой Воле.
Вашего Высокопреосвященства покорный слуга митрополит Петр.
26 февраля 1930 г ., Хэ, Обдорского района.
(1) «Луч Света. Учение в защиту Православной веры, в обличение атеизма и в опровержение доктрин неверия», в 2-х ч., сост. и доп. архим. Пантелеимон, Изд., Св.-Троицкий Монастырь. 1970 г ., ч. 2, «Документальные данные о начале раскола Русской Церкви на «Советскую» и «Катакомбную»», стр. 61-62.
(2) Архив Губонина М. Е. «Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом приемстве высшей церковной власти 1917-1943.» сборник в двух частях. М. Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт. Стр. 681-682.
(3) Здесь имеется в ввиду еп. Василий /Беляев/, викарий Рязанский, который возвратившись из ссылки представил «Доклад» в котором говорил о том, что митр. Петр Крутицкий одобряет декларацию 1927 митр. Сергия и вполне ею удовлетворен. Здесь мы имеем ценное свидетельство, из уст самого митр. Петра, о том, что он не давал ни еп. Василию ни кому другому никаких поручений. Поэтому апологеты МП зря ссылаются на этот «Доклад» еп. Василия, как на свидетельство митр. Петра об одобрении декларации 1927 г . и курса митр. Сергия. Здесь очевидная ложь и подделка. Какая ложь и подделки будут следующие?…
(4) Архив Губонина М. Е. «Акты…». Стр. 691-692.