Аноним: Есть те, кто исповедует соединение Тела и Крови Божества Христова с телом и кровью причастника не единоприродно, не единосущностно Самому Христу. Но может ли прибывать через Христа в Пресвятой Троице что — либо инородное, не единосущее Самой Пресвятой Троице в виде не единосущного и не единоприродного спасённого во Христе человечества?
О.Серафим: Зачем вам, все это богословствование!
Характерная черта современного времени, – люди пытаются разбираться в небесных вещах и высоких материях, а простых, элементарных искушений, от рядом живущих (дома, в семье и на работе), не могут понести, в должном настрое духа.
Люди пытаются спасать весь мир, а себя спасти, от своих страстей, не могут.
У меня нет никакого желания вести разговоры на разную богословскую тематику, так как в большинстве случаев, – это разговоры от одержимости высокоумием и самомнением. И в большинстве случаев в них нет никакой нужды, для личного спасения человека. А все что говорится не к месту, не к времени, есть страсть, хотя бы при этом речь шла о догматах, о вещах Небесных и Божественных.
Люди, не приобретши смиренномудрия, не воспитавши смиренного и сокрушенного духа перед Богом, лезут рассуждать о небесных вещах и начинают ощущать себя многозначительными, постигающими тайны христианства. Но в реальности, не видят того, что они просто питают свое высокоумие и самомнение, которые и приносят им эти ощущения, – постижения глубоких тайн, своей многозначительности, учености.
А на самом деле, в реальности, человек просто использует это как средство для духа самоутверждения, которым он одержим, но не видит этого, по причине своей духовной слепоты, происходящей от одержимости самомнением и высокоумием, духом самости и гордыни.
Так в Отечнике описывается, как некий отшельник пришел к преп. авве Пимену Великому и начал с ним говорить из Писания о предметах духовных и небесных. Но авва Пимен отвратил от него лицо свое и не отвечал ему. Отшельник, вышедши из кельи Пимена сказал братии, что он напрасно совершил такой путь, так как старец не хочет говорить. Братия пошли к авве Пимену и уговаривали его поговорить с отшельником, но старец отвечал им: «Он из высоких и говорит о небесном, а я из нижних и говорю о земном. Если бы он начал говорить со мною о душевных недугах, то я отвечал бы ему; но он говорит о духовном, а я этого не знаю». Братия пошли к отшельнику и сказали ему: «старец не любит говорить из Писания, но кто говорит с ним о страстях, тому он отвечает». Отшельник пришел в умиление, возвратился к старцу и сказал ему: «Авва! что делать мне, меня побеждают плотские вожделения?» Старец обратился к нему с радостным лицом, сказал: «ныне благословенно твое пришествие! Отверзи уста твои об этих предметах и исполнись благ». Отшельник, получив великое назидание, говорил: «точно! это истинный путь» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.6, «Отечник», авва Пимен Великий, гл.77).
Преподобный Пимен Великий причислил себя к земным и выразил ту мысль, что не может богословствовать человек, одержимый еще страстями. Что такому человеку прилично рассматривать свое падшее естество, которое проявляет себя непрестанно в наших мыслях, чувствах и желаниях, и бороться за чистоту своих чувств и удовлетворение совести. И что главное в жизни христианской не богословствование, а спасение души, которое приобретается в законной борьбе со своими страстями, за чистоту чувств, через посредство правильно-проходимой внутренней духовной жизни. И только отсюда и начинается всякое истинное богословие.
И кто не проводит законной борьбы со своими страстями, не заботится о чистоте чувств, не стремится к удовлетворению совести, и при этом занимается богословием, тот явно одержим страстью высокоумия и самомнения. И такое занятие богословствованием, будет не богословием, а бесословием или философией падшего разума.
Истинное богословие исходит от Бога, через посредство дара ведения Божественных Писаний, который проявляется и действует только там, где есть удовлетворение совести и чистота чувств, которые приобретаются через посредство правильно-проходимой внутренней духовной жизни, в правильно-проходимой борьбе со своими страстями, на основании духа сокрушенного и смиренного перед Богом.
***
Об этом вопросе есть очень хороший ответ преп.Варсонофия Великого: «Братия! прилично теперь сказать с Апостолом: «Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня к сему принудили» (2Кор. 12, 11). Ибо для вас я вынужден исследовать то, что превышает мои силы, и говорить то, что вовсе не пользует душе, хотя и не вредит ей. Мы забыли апостола Павла, который говорит: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас»(Еф.4, 31), а я прибавлю: с чревообъядением и блудом, и сребролюбием, и прочими страстьми, о которых мы должны рыдать день и ночь и плакать непрестанно, чтобы множеством слёз совершенно омыть скверну их и сделаться из нечистых – чистыми, из грешных – праведными, из мертвых – живыми. Мы же напротив занимаемся только словами, за которые также должны будем дать ответ… Нам должно стараться о том, о чем старались Отцы наши авва Пимен и прочие. Сие старание научает вменять себя ни во что, ни с кем себя не сравнивать, считать себя землею и пеплом. А то научает считать себя мудрым, приходить в гордость, придавать себе значение, при всяком случае сравнивать себя с другими и чуждаться смиренномудрия. Простите меня… Не того требует от нас Бог, но освящения, очищения, молчания и смирения…
Вот, вы слышали все мое неразумие; безмолвствуйте отныне и упражняйтесь о Боге, и оставя празднословие, будьте внимательны к страстям вашим, за которые потребуется от вас ответ в день судный. А о том вас не спросят, почему вы не знаете или не изучили сего. Плачьте отныне и рыдайте. Исследуйте следы Отцов наших, Пимена и прочих» (преп.Варсонофий Великий, «Руководство к духовной жизни», Вопрос 610).
***
«Напрасно человек захотел бы проникнуть в духовные тайны сам собою, одним собственным усилием! Он будет только слабым мечтателем, блуждающим ощупью во мраке самообольщения, не чувствуя и не сообщая ни света, ни жизни. Как цепи звучат на руках и ногах невольника, так в мыслях и словах мечтателя услышится отголосок насилия, подделки, принужденности, рабства и мерзости греховной. Путь к духовному тайнозрению – постоянное пребывание в покаянии, в плаче и слезах о греховности своей. Плач и слезы – тот коллурий (глазная мазь), которым врачуются душевные очи» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.34).
***
Богословием может заниматься только тот человек, который в своей личной жизни имеет свободу от страстей высокоумия и самомнения, от духа самоуверенности и самонадеянности, и воспитал в себе смиренномудрие и дух сокрушенный и смиренный перед Богом. А так же, имеет от Бога дар богословствования за глубокое смирение в духе, перед Богом. И то, если есть в этом нужда, для спасения душ человеческих.
А если нет в этом никакой нужды, то в таком случае занятия богословием будут являться только лишь возгреванием страстей высокоумия и самомнения. Святые же занимались богословствованием только лишь по причине внешней нужды, необходимой для спасения душ человеческих. То есть, когда вставали перед Церковью какие-то вопросы, из-за которых происходили разделения, или по причине неверных и ложных понятий погибали души человеческие. А когда не было в этом нужды, то Святые просто молились, подвизались на поприще борьбы с проявлениями первородного греха и демонами, устремляясь к духовному совершенству. И помогали простым людям на этом поприще. Ибо «Сын Божий и Бог Слово не для того соделался человеком, чтобы только веровали во Святую Троицу, прославляли Ее и богословствовали о Ней, а для того, чтобы разрушить дела диавола. В ком из принявших веру Христову разрушены будут дела диавола, тому можно вверять и тайны богословия и православных догматов» (преп. Симеон Новый Богослов, т.1, сл.10, п. 4).
Поэтому, если мы и пытаемся разрешать какие-то вопросы, то лучше решать те вопросы, в которых есть насущная нужда, – от которых зависит спасение нашей души и душ наших ближних, или других людей.
Все остальные попытки заниматься богословием приведут к плачевным результатам, и будут являться не богословием, исходящим из Божественного откровения, нисходящего на дух сокрушенный и смиренный, а философией падшего разума, на богословскую тематику. Так об этом и говорит преп.Иоанн Лествичник, что опасно пускаться в плавание, в море богословия, не скинувши одежд, – самомнение и высокоумие, – можно утонуть, в пучине этих страстей: «Небезопасно плавать в одежде, небезопасно и касаться Богословия тому, кто имеет какую-нибудь страсть» (Лествица, Сл.27, гл.11).
Свт.Игнатий Брянчанинов свидетельствует о том, что богословствование напряжением сил ума и усилиями разума является напрасным и бесполезным: «Напрасно человек захотел бы проникнуть в духовные тайны сам собою, одним собственным усилием!» Ибо этот путь вводит человека в состояние иллюзии и самообмана: «Он будет только слабым мечтателем, блуждающим ощупью во мраке самообольщения, не чувствуя и не сообщая ни света, ни жизни». А человеку пребывающему в таком самообмане и самообольщении кажется, что он соприкасается Божественным тайнам и свободно вращается в высоких материях. Но по причине одержимости своим высокоумием и самомнением он не видит того, что он находится в состоянии иллюзии. Ибо к истинному богословствованию человек приходит не путем напряжения сил ума и и усилиями своего разума, а через посредство приобретения смиренномудрия и воспитания духа сокрушенного и смиренного перед Богом, путем правильно-проходимой борьбы со своими страстями и внутренней духовной жизни.
Вот он путь к духовному богословствованию и постижению Божественных тайн: «Путь к духовному тайнозрению – постоянное пребывание в покаянии, в плаче и слезах о греховности своей» (свт. Игнатий Брянчанинов, т.1, гл.34).