28 октября /10 ноября 1998 г. были обретены нетленные мощи владыки Филарета митр. Нью-Йоркского и Восточно-Американского.
Останки Владыки Филарета было намечено перенести из усыпальницы под алтарем кладбищенского Успенского храма при Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле в новую усыпальницу за соборным монастырским храмом. В связи с этим, для приготовления к перенесению, было решено произвести вскрытие гробницы. 10 ноября архиепископ Сиракузский и Троицкий Лавр, вместе с духовенством обители, совершил панихиду в усыпальнице; гроб Владыки Филарета был поставлен на середину помещения и открыт. Мощи Владыки оказались совершенно нетленными, были светлого цвета; полностью сохранились кожа, борода и волосы. Облачение Владыки, Евангелие, грамота с разрешительной молитвой, крест и воздух, покрывавший лицо усопшего, были в совершенной сохранности. Даже белая ткань, которой были покрыто тело сверху, сохранила ослепительную белизну, что весьма удивило присутствовавшего при вскрытии гроба работника похоронной службы, который сказал, что эта ткань должна была стать совершенно черной уже после трех лет пребывания в гробу… Примечательно, что металлические застежки находившегося в гробу Евангелия рассыпались в прах при прикосновении — они совершенно проржавели, это свидетельствует о том, что в гробнице было очень сыро; и при такой сырости ничто, кроме этих застёжек, не пострадало! Воистину, это было явное чудо Божие.
Весть о нетлении мощей Владыки Филарета быстро распространилась по миру. Однако, судя по дальнейшим событиям, не все обрадовались этому, довольно сдержанной была реакция и архиеп. Лавра… (причина этому та, что позиции вероисповедания архиеп. Лавра и митр. Филарета, по отношению к Московской Патриархии, совершенно противоположные. Архиеп. Лавр признаёт, что МП — Матерь-Церковь и всячески ищет соединения с нею; а митр. Филарет называет МП — лжецерковью. Позицию митр. Филарета мы можем увидеть, прочитавши его письма. — прим. ред.).
Гроб с мощами владыки Филарета был вновь зарыт. Накануне перезахоронения мощей, 20 ноября в начале четвертого часа дня, гроб Владыки был доставлен из Успенского храма в Свято-Троицкий собор монастыря на автомобиле. Служение панихиды возглавил архиеп. Лавр, которому сослужило около 20 клириков. Кто-либо из других иерархов РПЦЗ на перенесение мощей Владыки Филарета не приехал. После панихиды, гроб с телом Владыки Филарета был выставлен к боковой стене храма. На следующий день, 21 ноября архиеп. Лавр возглавил соборное служение. В переполненном храме собралось около 400 человек, присутствовавшие были весьма смущены и огорчены тем, что как во время панихиды, так и во время Всенощной и Литургии гроб с мощами Владыки Филарета стоял запечатанным. Несмотря на многочисленные просьбы клириков и мирян, которые специально приехали в Джорданвилль, чтобы приложиться к мощам Владыки Филарета, архиеп. Лавр отказался открыть гроб. Он так же строжайше запретил делать фотокопии с уже имевшихся снимков нетленных мощей Владыки и даже кому-либо их показывать. Затем гроб с мощами митр. Филарета крестным ходом обнесли вокруг Свято-Троицкого собора и внесли в усыпальницу, и погребли.
Но! как бы не пытались люди закопать Истину, Её не зароешь. Вот как в наше время поступают люди, заразившиеся духом мира сего, с неугодными миру святыми.
1. О церковных разделениях
2. Письмо к игуменье
3. Письмо к иерею Виктору Потапову
Письма митр. Филарета.
1. О церковных разделениях
Святой Василий Великий — строгий требовательный архипастырь с твердой рукой, вдохновенный защитник и хранитель церковной правды и церковных правил. Однако, когда речь шла о тех, кто отпал в раскол и пришли опять, строгий Святитель открывал перед ними ворота в церковную ограду, смягчая всячески те требования, которые предъявляются желающим вернуться. Все строгости Василий Великий смягчал, лишь бы только заблудившиеся пришли домой.
Но его тон решительно меняется, когда отколовшиеся упорствуют и остаются в том же положении. А дальше свт. Василий говорит: «На раскол, долго и упорно продолжающийся, надо смотреть уже, как на приближающийся к настоящей ереси, а поэтому относиться к таким раскольникам нужно, как к еретикам, т.е. ни в какое общение с ними не вступать». А вот суждение св. Иоанна Златоуста: «Ничто так не оскорбляет Бога, как разделение Церкви. Хотя бы вы совершили тысячу добрых дел, но подвержены осуждению не меньше тех, которые терзали Тело Христово. Если будем разрывать целость Церкви, такого греха не может загладить даже мученическая кровь. Сказанное мною направлено против тех, которые без разбора пристают к людям, отделяющимся от Церкви». А как тяжело, скорбно бывает, когда слышишь: «Я хожу в любую церковь. Всё равно, что там архиереи и батюшки не ладят, а мне всё равно — Бог Один, Церковь одна». А вот смотрите, что говорит Златоуст: «Сказанное мною направлено против тех, которые без разбора пристают к людям, отделяющимся от Церкви. Если эти отделившиеся содержат противные нам догматы, т.е. исказили самую веру, то ясно, что поэтому уже не должно с ними иметь общения». А вот, дальше: говорят, что, мол они учат так же, как и мы, всё общее, как и у нас, всё верно. «Но если же они мыслят одинаково с нами, то еще больше должно избегать их!» — сказал Златоуст. Почему так? Потому что это — недуг любоначалия.
Так и было, например, в обоих наших расколах: митр. Платон и митр. Евлогий не захотели подчиниться Архиерейскому Синоду. Говорят, что у них та же самая вера и они по своей вере так же православны, как и мы. Если так, то отчего же они не с нами? Един Господь, едина вера, едино крещение, едина истина — не две благодати, не две истины: если у них хорошо, то у нас худо; а если у нас хорошо, то у них худо. Двух благодатей нет, Христос не разделил Церковь. Если они отошли от нас, откололись, считая нас неправыми, то что-нибудь из двух: или они, отделяясь от нас, потеряли благодать — остались без неё или унесли её от нас, тогда мы без благодати. Как люди не могут этого понять? Как будто бы та же служба, как будто то же самое, и говорят: «а Бог Один, нам всё равно: тут служба, как и там». Когда-то одному священнику кто-то сказал в Харбине: «Батюшка, а почему мне не ходить? Там служат, как и у нас, я и там буду молиться, там совершенно те же молитвословия и чин и вообще всё». А священник вынул из кармана два полтинника (две монетки по 50 копеек) и говорит: «Смотри, они совершенно одинаковые, но одна настоящая, а другая фальшивая. Что ж, по-твоему, если мужик научится грамоте, сам сделает церковь, сам сошьёт облачение и будет служить так же, как у нас служат, так значит, он законный батюшка? Значит, там будут действительные молитвы, действительные таинства?» Вот и говорит Златоуст: «Если у нас хорошо, то у них плохо, а если у них хорошо, то у нас плохо».
Вы, вероятно, читали в газетах ответ митр. Иринея на наше обращение. Это ответ на обращение Собора к Американской Митрополии. Раньше Американская Митрополия всё-таки именовала себя русской, а тут они уже от этого отказываются. Говорят уже сами, что «мы НЕ часть Русской Церкви». Митрополит Ириней пишет, что у нас разные пути, у нас слишком много разногласия, а нужно только молиться вместе, что дух любви христианской нас призывает вместе служить, вместе молиться. Когда я прочитал все эти пышные фразы, очень тяжело было и неприятно — ведь мы знаем в действительности, что есть, а они стараются взгромоздиться на очень выгодную для себя позицию. Мы говорим о реальном положении вещей. Но ведь есть еще слишком существенное разногласие, чтобы можно было вдруг так сразу соединиться, не ликвидируя все эти разномыслия! А они говорят: пусть разномыслия остаются разномыслиями, а вот, давайте вместе молиться и служить — мы же одной веры! Это несомненно идёт многим по душе, не среди верных чад нашей Зарубежной Церкви, потому что они прекрасно понимают, в чем тут дело, а вот среди молчащего — большинства.
Получивши наш ответ, в котором мы, по существу, настаиваем на нашем прежнем предложении, чтобы встретиться и потолковать по существу о разногласии, митр. Ириней мне написал так:
«Ваше письмо от 31 января совершенно ясно показывает, что наше предложение — восстановить, прежде всего, молитвенное общение и тем самым положить начало изживаний церковных разделений, вами отвергается. Отвергая его, вы, однако, возлагаете ответственность за это на нас. Моё письмо к вам вы называете «заострённо полемичным» и самим по себе свидетельствующим о том, как мало еще подготовлено почвы для единства. Между тем, как всё моё письмо сводилось к призыву и предложению делать сближение; начать не с полемики, а с молитвы и стяжания благодатной помощи Божьей. Позволю себе напомнить вам мои слова: «Разделение наше, вызванное трагической неурядицей нашей эпохи, не оправдывает разрывов в молитве и таинстве, а потому именно в единстве и таинстве, соединяющих нас с Христом и в Нем друг с другом, видим мы единственный путь взаимного понимания и примирения». Выход один: в возврате к тому основному единству, единству во Христе, Которому мы верим, не нарушены всем этим разномыслием, освобождающей, возрождающей силы и радости совместной молитвы. Всякий иной путь, всякое иное начало будет на деле продолжением старого пути и приведёт только к худшему обострению наших разногласий».
А в священных канонах, которые он тут с целомудренной скромностью обходит, сказано, что если с неправомыслящими будешь молиться, будешь отлучен от Церкви. Но об этом не говорится. Он дальше продолжает:
«Ваше Высокопреосвященство (обращается ко мне), неужели Вы, действительно, по совести воспринимаете эти слова, как исполненные «заостренно полемичными»? А если так, то о чем в этой атмосфере подозрительности и недоверия будут наши разговоры? Как будем других осуждать за «жизнь во лжи», если, прежде всего в самих себе не восстановим простой правды и не откажемся от кривых путей? И как же, наконец, придём мы к этому, как не молитвой, не встречей друг с другом во Христе? В Вашем изначальном Обращении к нам, мы расслышали решимость на действительно новый шаг: искания, искать новых путей. И на это с полной истинностью и готовностью ответили двукратным предложением начать с исцеления самой страшной и соблазнительной для всех ран — разделения братьев по вере, по духу, по крови — у Престола Божьего. Для этого святого дела не нужно никаких предварительных выяснений, напротив, только она, только эта встреча во Христе и тем самым единством Вселенской Церкви сделает и дальнейшие шаги!
Шагами по новому пути, а не мучительным топтанием всё в том же месте. В безвыходном тупике».
Когда я читал, помню, в конце концов, я раскусил: всё время пышные фразы о том, как хорошо, когда вместе и близко и с этого начинать. И упорно не желает признать того, что хочет начать с того, чем кончается. Это то, что было в газетах написано. Я ему отвечаю:
«Ваше Высокопреосвященство, наша газетная переписка пришла в тупик, и нет смысла её продолжать, но на Ваше последнее письмо я считаю нужным ответить. Апеллируя к моей совести, Вы приводите выдержку из своего предыдущего письма и спрашиваете, где в этой выдержке я вижу «заострённый полемизм»? Но в этой выдержке я его не вижу. Ведь Вы не всё письмо своё привели, а там есть совсем другие выражения. Упорно обходя главный разделяющий нас вопрос, какой? Да Вы и сами знаете. Вы настойчиво призываете к молитвенному общению. Что и говорить: великою радостью было бы возобновление такого общения! Но начинать с него можно только тогда, когда имеется несогласие личного характера, тут дело ясно: «Мир и больше не сердись!» А о разногласиях принципиальных, согласно словам Церкви: «Возлюбим друг друга да ЕДИНОМЫСЛИЕМ ИСПОВЕДУЕМ», необходимо прежде достижение такого единомыслия и только тогда, когда оно достигнуто, радость этого достижения увенчивается совместной молитвой. Вспомните историческое совещание иерархов: митр. Евлогия, митр. Феофила, митр. Анастасия, еп. Димитрия как раз по вопросам церковных разногласий: они своё совещание не начали, а окончили совместным служением. И вообще в истории Церкви совместного служения без единомыслия не бывало никогда. Это чисто экуменическое теперешнее изобретение. Любовь, понимаемая по экуменическому мудрованию, широко открывает свои любящие объятия всем. Но по меткому и глубокому замечанию редактора «Православной Руси», эта любовь в своих объятиях любви готова задушить насмерть истинное Православие. Не напрасно Апостол, именно любви, говорит о том, что человека, неверно говорящего об истине, не следует ни приветствовать, ни в доме принимать, ибо приветствующий его участвует в злых делах его.
Когда я беседовал по этому делу с мудрым и миролюбивым Преосвященным Андреем, архиеп. Рокландским, он по этому поводу высказался так образно и так убедительно, что я хочу это его высказывание привести вам, без всякого сокращения. Владыка Андрей говорит: «Вспоминается мне случай из жизни блаженной Ксении Петербургской. Она была особенно популярна в купеческом мире. Купцы замечали, что каждое посещение Блаженной приносило им удачу в торговле. Так же как было и с о. Иоанном Кронштадтским, когда он приходил к торговцам и брал что-либо, то Бог посылал тому удачу. Раз в одном торговом месте купцам удалось раздобыть из одного богатого имения несколько различных сортов лучшего душистого мёда. Был мёд липовый, из гречихи и из других цветов. Каждый имел свой особый вкус и благоуханье. А когда купцы все эти сорта смешали в одной большой бочке, получилось такое благоуханье, такой вкус, о котором и мечтать нельзя. Покупатели брали мёд нарасхват, не жалея денег. И вдруг, появилась блж. Ксения: «Не берите, не берите, — закричала она, — этот мёд нельзя есть, он дохлятиной пахнет!» И стала отгонять покупателей. «Ты, матушка, что с ума сошла? Не мешай нам, вон какая прибыль у нас! Да как ты можешь доказать, что этот мёд нельзя есть?» «А вот и докажу!» — сказала Блаженная, навалилась на бочку и её опрокинула. Пока мёд тёк на мостовую, он издавал благоуханье. А когда мёд вытек весь, то все закричали от ужаса и отскочили: на дне бочки лежала огромная дохлая крыса. Даже те, кто за дорогую цену купили этот мёд и носили его в банках, побросали и разбежались. Почему, — продолжает Владыка, — вспомнился мне этот случай? Почему я привожу его сейчас, охотно отвечу: на днях один американец, интересующийся Православием и побывавший во всех православных Церквах — и в Советском Союзе, и здесь, в Америке, спросил меня: отчего я и целая группа русских православных людей не участвуем в приёме патриаршей делегации и вообще, как-то чуждаемся всего, что связано с церковной жизнью в Советском Союзе, и даже здесь, в Америке, уклоняемся от тех православных групп, которые так или иначе связаны с Патриархией. В чем дело? Разве догматы не те, или таинства другие или богослужение иное? Я подумал, — говорит Владыка, — и ответил: «Нет, дело не в этом: вера та же и богослужения те же. Вера православная, сама по себе, благоухает, как мёд душистый, где она не возвещается. Но если бы этот душистый мёд налился в бочку, на дне которой окажется дохлая крыса, захотите ли вы отведать этого мёда?» Он с ужасом посмотрел на меня и говорит: «Конечно, нет!» «Так вот и мы, — ответил ему я, — чуждаемся всего того, что связано с коммунизмом. Коммунизм для нас всё равно, что дохлая крыса на дне бочки. И если бы наполнили эту бочку до самых краёв самым лучшим ароматным мёдом — нет! Мы не захотим этого мёда! Сам по себе мёд — прекрасен, но в него попал трупный яд и смрад». Мой собеседник молча кивнул головой — он понял».
Дальше идёт моя речь: «Главный вопрос, нас разделяющий, вопрос о советской иерархии, о котором вы упорно замалчиваете. Зарубежная Церковь только тогда признает её законным возглавлением страдающей Русской Церкви, когда она, со всей решительностью, отвергнет позорную, страшную декларацию митр. Сергия, сойдёт со своего пагубного пути и встанет на путь церковной правды, бесстрашно и открыто её защищая. Позорное пятно должно быть смыто. Пока этого нет, она находится под омофором богоборческой власти, не смея без её «благословения» ступить ни шагу, особенно, в своих действиях заграницей — это и ребёнку ясно.
И в заключение этого письма, беря с вас пример, и я спрашиваю Вас: Неужели Вы, по архиерейской совести, считаете служителей КГБ, облачившихся в рясы и клобуки, действительно, истинными духовными руководителями и возглавителями Русской Церкви? Неужели вы не видите того, что в той организации советской, с которой Вы себя связали, на дне лежит дохлая крыса? И если Вы этого не видите, или не хотите видеть, если предпочитаете, как говорится в Евангелии — «закрыть глаза и заткнуть уши», чтобы как-то отгородиться от печальной действительности, то, конечно, дальнейшие переговоры будут совершенно бессмысленны: ни об объединении, тем более, о совместном служении не может быть и речи.
2. Письмо к игуменье
26 ноября / 9 декабря 1979 г.
Ваше Высокопреподобие, пишу это письмо в пути — на пароходе «Ориана», который плывёт в Австралию. Пароход довольно большой, в 42 000 тонн (это, примерно, размер «Титаника») и достаточно благоустроенный. Сегодня — воскресенье. Утром мой спутник о. прот. Константин в каюте служил литургию, а я причащался. То же самое было вчера, в день отдания Праздника Введения Пресвятой Богородицы, т.к. ни в самый день этого Праздника, ни на второй его день отслужить не удалось — была упорная качка. Но с четверга океан утих, и плывём спокойно.
Мне давно хотелось поделиться с Вами некоторыми моими мыслями — по вопросам, по которым мы оказались разных мнений. Конечно, пишу не для острой полемики, а для мирного обмена мнениями.
Вероятно, Вы помните, что не в последний мой приезд в Обитель, а в предпоследний, у нас с Вами было нечто вроде спора по тому поводу, что Обитель принимает в свой храм тех, кто по существу, являются последователями, членами б. экзархата, а не Зарубежной Церкви. И обратно — многие из наших духовных чад постоянно бывают у парижан и там исповедуются и «причащаются»…
Вы указывали на то, что Обитель поступает так в миссионерских целях, дабы дать заблудившимся возможность молиться и освящаться таинствами в настоящем православном храме. А я на это скажу: так вполне может быть, подобно тому, как посланцы св. князя Владимира побывали в греческой православной церкви. Но… Большое «но»! Послы князя доложили ему о красоте православной веры — а результат был тот, что и они, и сам Князь не остались в своём заблуждении, а заменили язычество христианством. И мне кажется ясным, что правильное «миссионерство» будет в Обители только тогда, когда Обитель, допуская «Их» к посещению храма, однако же, будет допускать их к таинствам только под условием, что приняв у нас таинство, они откажутся от «таинств», совершаемых на «Рю Дарю» и вообще в храмах экзархата.
Иначе — что получается?! Получается так, что у них всё в порядке, и им незачем что-то менять и исправлять. И мы, допуская их к таинствам и не требуя единства и постоянства в этом отношении, утверждаем их еще крепче в том, что у них всё правильно, и их путь — настоящий и правильный путь.
На третьем Всезарубежном Соборе пошли было речи о том, что мы должны объединиться и с парижанами, и с американскими лжеавтокефалистами — «в духе любви«. Любовь, видите ли, должна нас объединить и не нужно подчеркивать наших расхождений. Но эти разговоры примолкли, когда я привел слова одного из св. отцов, который говорит: если мы будем во имя, якобы, любви, чтобы не беспокоить ближних, замалчивать их заблуждения и не объяснять им, что они на неверном пути, то это не любовь, а ненависть! Правильно ли поступит тот, кто, видя слепца, идущего к пропасти, не скажет ему об этом, чтобы не «обеспокоить» его?! Разве это любовь?
На последнем Архиерейском Соборе Владыка А*. выступил было с речью в таком духе… Он говорил: что касается Парижа, то тут у нас паства общая (т.е. у нас и у экзархата — М.Ф.) мы одинаково обслуживаем одних и тех же православных людей…
Тут я не выдержал и разразился речью… Во-первых, я указал на то, что у нас действительно есть место, где у нас есть паства общая с другими служителями Православной Церкви. Это — Бостон. Там есть наши приходы и есть монастырь о. архим. Пантелеимона. У него — греческие порядки и устав. Но верующие одинаково ходят туда и сюда, т. к. монастырь этот — нашей юрисдикции, абсолютно православен и имеет наш православный «дух», несмотря на разницу в уставе и порядках. А к этому я прибавил: но скажите: какая же может быть у меня «общая паства» с парижанами, когда их глава, архиеп. Георгий, проходя в Брюсселе мимо нашего храма-Памятника, плюёт в его сторону со словами — «у, карловацкая зараза!…»
— Это видели и слышали наши люди, присутствовавшие там… Но экзархат плюёт не только на наши храмы, но и на церковный устав и каноны. Там венчают браки по субботам и вообще, когда угодно — лишь бы платили деньги; там отпевали некрещёного еврея — как об этом с негодованием сообщили нам наши «зарубежники»… Какая тут может быть «общая паства» и что может быть у нас общего с ними? Когда я служил в Брюсселе в траурный день, к Св. Чаше подошла было какая-то женщина. Я сказал: спросите — исповедовалась ли она? — Ответ: «Нет!» — Вы не можете причащаться. — А она стала шуметь — что это такое, нужно только, чтобы совесть была чиста и т. д… Я, не вступая с ней в пререкания, только подумал: «У, экзархатная зараза…». Она была из «парижан».
Меня обвиняют в излишней строгости и в «фанатизме». Но у меня имеются достаточные основания для того, чтобы стоять на своей точке зрения, ибо за мной стоят великие авторитеты, и древние, и современные.
Начну с древних. Прежде всего, конечно, в духе ли теперешней «снисходительности» к отколовшимся сказаны слова: «если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь»? Мы знаем, Кто сказал эти слова. Кто же осмелится прекословить Ему?..
Обратимся к великим. Вот свт. Григорий Богослов — воплощенная кротость и чистая христианская любовь ко всем, и, в частности, к заблудившимся. Однако, он прямо говорит, что не всяким миром нужно дорожить и не всякого разделения нужно бояться. «Есть постылый мир и есть доброе и похвальное разделение», — говорит свт. Григорий. А контекст этих слов явно указывает, что он имеет в виду отколовшихся — ушедших в раскол.
Василий Великий. Строгий более многих. Но мы знаем, что когда шла речь о расколе, только что начавшемся, Святитель стоял на позиции максимального снисхождения, и ради того, чтобы облегчить отколовшимся дело возвращения в ограду Церкви, всячески старался о том, чтобы им были предъявляемы самые минимальные требования, как условия возвращения. — Но как круто меняется его позиция, когда он говорит о расколе упорном, длящемся. «Такой раскол», — говорит св. Василий — уже во всем подобен ереси, и с такими раскольниками нужно обращаться, как с еретиками, не допуская никакого общения с ними».
Строго и категорично. Но еще строже и категоричнее говорит третий из великих, свт. И. Златоуст. Жаль, что у меня нет на пароходе под рукой его замечательных слов, сказанных именно о раскольниках. Но я хорошо их помню и постараюсь передать по возможности точнее.
Свою речь о расколе Златоуст начинает с указания на древнее свидетельство великого Божия угодника, священномученика Игнатия Богоносца. Св. Игнатий говорил, что нет греха хуже того, который производит разделение в Церкви, и предупреждал, что этот грех так велик и страшен, что даже не омывается мученическою кровию!.. Подтверждая это от себя, Златоуст говорит: «Я говорю это для тех, кто без разбора ходит во все храмы — и наши, и раскольничьи. Если они учат иначе, чем мы, — то уже поэтому, конечно, не следует к ним ходить. А если они учат также, как и мы, — то ЕЩЁ БОЛЬШЕ НЕ СЛЕДУЕТ К НИМ ХОДИТЬ, ибо здесь — грех любоначалия»…
(А разве печальной памяти Евлогий — не потому откололся и стал раскольничьим вождём, что не мог вынести старейшинства митр. Антония?.. Увы, — это так! Помню, как мой покойный родитель, Вл. Димитрий, возвратившись со знаменитого «совещания четырёх», при всей его всегдашней осторожности в отзывах, с горечью говорил: «Я не представлял себе, что православный архиерей может быть настолько неискренним, как сей Евлогий, которого и митрополитом-то не хочется называть». А вл. Нестор, который, как архиерей, получил протоколы совещания, показал их о. Нафанаилу—там были между пр. слова вл. Димитрия: «Поскольку высокопреосв. Евлогий сегодня говорит прямо противоположное тому, что он говорил вчера, и я вынужден сегодня сказать также противоположное и заявляю о своём полном несогласии с ним»…)
Златоуст продолжает: «Ты (он обращается к собеседнику) говоришь: у нас всё одинаково, они служат, молятся и учат так, как мы… Хорошо — почему же они не с нами?! Один Господь, одна вера, одно крещение! Они откололись — в таком случае, может быть что-нибудь одно из двух: или у нас хорошо, а у них плохо, или у них хорошо, а у нас п лохо!»
Эти ясные и категоричные слова св. Отца что означают? Не что иное, как указание на то, что раскол — безблагодатен. Христос не разделился и благодать Его едина. Если верить в «благодатность» раскола, то нужно или признать, что у нас благодати нет, её унесли отколовшиеся — или признать, что есть две благодати (и, очевидно, две истинные Церкви, т.к. благодать даётся только в истинной Церкви).
Продолжая развивать свои мысли, св. Златоуст делает в конце концов свой вывод — неизбежный и неотразимый: «Я говорил и подтверждаю, что раскол есть такое же страшное зло, как ересь». А ересь отлучает человеческую душу от Церкви, от Бога — и от спасения.
Вот еще голоса из древности. Св. Пётр Александрийский видел Спасителя в разодранном хитоне — Господь придерживал его руками. Святитель дерзнул вопросить: «Кто Тебе, Спаситель, одежду разодрал?»… Последовал скорбный и гневный ответ Спасителя: «Арий безумный — он отлучил от Меня Моих овец, которых Я приобрёл кровию Своею»…
В житиях святых говорится, что преподобному Григорию было однажды откровение — он видел будущий Страшный Суд Христов. И на этом суде Господь вызвал к Себе Ария и грозно спросил его: «Не Я ли — Богочеловек Христос, по Божеству равный Отцу и Святому Духу? Как же ты Мое Божество свёл в тварь и этот прельщенный тобою собор (последователей Ария) — довёл до вечной муки?»…
Эти страшные слова о чем говорят? О том, что еретик своих последователей доводит до вечной муки!.. ведь среди его последователей несомненно были люди, верившие ему—верившие в то, что он истину им глаголет! Мы уже видели, что не по нынешним мягкотелым рассуждениям, а по учению свв. отцов, раскол есть такое же страшное зло, как ересь — и очевидно, и конец его будет тот же. Я не дерзаю произносить суд над современным нам основоположником раскола, митр. Евлогием, но боюсь за его душу, и боюсь за всех, им и его преемниками прельщенных и увлеченных в раскол. И мне непонятна позиция в этом вопросе покойного Владыки Иоанна — истинного служителя Божия и Божия человека. Почему он с самого начала не поставил «точки над i» и не объяснял евлогианам всю неправду их пути и положения?! А ведь именно из-за этого, из-за того, что не было сразу и ясно сказано, где правда и где неправда (двух правд быть не может), где белое и где черное, где свет и тьма, какой путь правилен и какой неправилен — не было бы этой «между-юрисдикционной мешанины», и положение было бы ясно.
Тот факт, что многие из «православных» ходят безразлично в какую церковь, о чем говорит? Да просто о том, что людям истина не дорога. Поэтому-то они тут и не задумываются особенно.»Служат одинаково, всё одно и то же — что тут мудрить?» Или, как с горькой иронией говорил у нас в Харбине один из лучших пастырей Зарубежья, протоиерей о. Иоанн Сторожев (последний духовник убиенной Царской Семьи) — «колокола звонят, попы служат, поют хорошо — чего вам еще нужно?». И еще прибавляется так знакомое — «Бог-то, ведь, один!»…
А если бы люди любили истину и дорожили ей — разве они успокоились бы на таком безразличии?! Нет и тысячу раз нет! У них болела бы душа и не успокоилась бы, пока не увидела бы — где истина, которая может быть только одна — двух истин быть не может. Как прав вл. Нектарий**, когда он всегда твердит: нет никаких «разных юрисдикций», а только есть Православная Зарубежная Церковь, а вне её — расколы и ереси.
Сейчас я приведу ссылки на авторитет современный, не древний, но авторитет, перед которым мы все склоняемся. Это, конечно, великий «Авва всех авв» — блаженнейший митр. Антоний (Храповицкий — ред.).
Владыка Антоний, вручая игуменский жезл игумении Павле, говорил ей: «Будь снисходительна ко всем, умей обращаться с маловерными и кощунниками. Мудро обходись с еретиками, но никогда не соглашайся с тем, что они будто бы имеют благодать Св. Духа; знай, что католики, магометане и все прочие еретики безблагодатны». — А мы уже видели, что свв. отцы упорный, длящийся раскол приравнивают к ереси. Следовательно?..
Цитата из Пасхального послания вл. Антония (Храповицкого — ред.).(1934 г.):
«Настоящее время богато не подвигами благочестия и исповедничества, но подтасовками, ложью и обманами. Замечательно, что несколько иерархов с паствою, по преимуществу русских,уже отпали от вселенского единства и на вопрос: «как ты веруешь», отвечают ссылками на самозванных глав всяческого раскола в Москве, Америке и Западной Европе. Ясно, что они потеряли веру в единство Церкви по всей вселенной и не хотят в этом сознаться, стараясь спокойно переносить отказы истинной Церкви от общения с ними, и воображая, будто можно спасать душу и без общения с нею… оторвавшиеся от Неё лишают себя надежды на спасение, как об этом учат Отцы vI Вселенского Собора, признав отщепенцев за совершенно безблагодатных, согласно слову Христову — «если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь». К сожалению, некоторые православные миряне, даже, увы, и многие клирики (и иерархи — М. Ф.) подвергли сами себя такому безблагодатному состоянию, хотя и при сохранении внешности церковных богослужений и кажущегося совершения таинств «.
Вдумайтесь в последние слова великого Аввы: кажущееся совершение таинств… Какой ужас! Но эти его слова целиком совпадают с моим убеждением в безблагодатности и недействительности раскольничьих таинств. И когда я привёл эти слова вл. Антония (Храповицкого — ред.) в подтверждение моего убеждения на Соборе — архипастыри приняли это безмолвно, ни один не возразил — молчал и вл. Антоний (Женевский — ред.). А вл. Филофей от лица всего Собора принёс благодарность за такое исключительной важности разъяснение.
Об этом много говорил тот же свт. Василий Великий.— Вот почему так говорил св. Игнатий Богоносец и св. И. Златоуст о том, как велик и страшен грех разделения в Церкви. Ибо тяжко ложится на ответственность того, кто производит такое разделение — участь тех, кто отходит от истинно церковного пути на другие пути, в пагубу ведущие. Ведь и разве не падёт на наши главы грозный суд Божий, если мы не будем вразумлять заблудившихся братий?
Мне могут возразить: разве третий Всезарубежный Собор не обратился к тем и другим, к парижанам и американцам, с призывом к миру и единению? Да — обратился, но обратился совсем не так, как нужно — почему этот призыв и не дал результатов, вернее, дал результат отрицательный. Я был уверен в том — в том, что таков будет результат. Ибо нужно было сказать им: вы заблудились и от Церкви отпали — постарайтесь вернуться в неё! А сделанное обращение — говорит с ними так, как будто бы они были в Церкви так же, как и мы, на равных правах и положении. Вот тут и надо было им сказать: вы — не какие-то «разные юрисдикции» — вы просто раскольники, и никаких церковных прав у вас нет… Одумайтесь и вернитесь с покаянием!
Вероятно, такое обращение вызвало бы у руководителей раскола только взрыв ярости (дай Боже, чтобы я ошибался — но ведь мы видим их настроение). Но среди их «паствы» многие и многие могли задуматься и понять, что у них дело обстоит совсем не благополучно, как поняли после серьёзных и убедительных разъяснений о. Герасима — покойный Сандрик Филатьев и многие другие, порвавшие с расколом.
Мне могли бы задать вопрос: почему я не сказал на Соборе о том, что считаю обращение — неправильным. Я ответил бы: потому, что видел настроение на Соборе и опасался взрыва и могу- щей быть катастрофы. Меня ведь предупредили о том, что враги Церкви хотят устроить такой взрыв — «взорвать» Собор изнутри. Поэтому мне приходилось избегать вопросов, могущих вызвать крупные обострения.
Возвращаюсь к вопросу о ереси и расколе. Блаженнейший митр. Антоний говорит: можно ли сурово обращаться с еретиками, может быть, искренно верящими в свою правду? — Никогда не надо идеализировать еретиков, — отвечает он, — т.к. в основе их отступления лежит не добродетель, а страсти и грехи гордости, упрямства и злобы.
Суровое обращение с еретиками, — говорит Владыка, — полезно не только для предохранения людей от их влияния, но и для них самих, — мы видели, что свв. отцы упорных раскольников приравнивают к еретикам. Следовательно, — правильно ли так нянчиться с ними, как это, к сожалению, бывает у нас. И всё это — ради недоброго, ложного «мира»…
Если Господь приведет меня дожить до следующего Архиерейского Собора, я поставлю на нём этот вопрос «ребром».
Мир Вам и Божие благословение. Господь и Его Пречистая Матерь да хранят Вас и св. Обитель во здравии и благополучии.
Митрополит Филарет.
Р. s. Письмо было написано на пароходе. Но посылается только 14/27 декабря, т.к. я не смог его посылать раньше — почта перегружена перед «С hristmas»ом…
«Приложение».
Письмо получилось достаточно длинным. Но, перечитав его, я увидел, что сказал не всё, что считал нужным сказать; а посему еще добавляю это «приложение».
Основную мою мысль Вы, Матушка, вероятно, уловили. Я считаю (говорю, конечно, только от себя), что у раскольников — американских и парижских — благодати нет, ибо иначе нужно допустить абсурд—существование нескольких истинных Церквей, друг друга не признающих и духовного общения не имеющих. Сие абсурдно уже потому, что Божественный Основатель Церкви сказал — «Созижду Церковь Мою», а не «Церкви Мои». К такому убеждению меня привели как слова древних c вв. отцов (приведенные мною), так и слова Аввы Антония о кажущемся совершении таинств у тех, кто откололся от истинной Церкви. И я настолько не верю в благодатность раскольничьих «манипуляций», что в случае, если бы я умирал и нужно было бы напутствие, я ни от «парижанина», ни от американского лжеавтокефалиста его не принял бы, дабы вместо C в. Тайн не проглотить кусочек хлеба с вином.
Но я забыл еще подчеркнуть, что в силу такого положения, печальнейшим явлением нужно считать то, что и наши зарубежники ходят в раскольничьи капища — «исповедуются» и «причащаются» там. — Чего причащаются? Если Св. Тайн, то значит, у нас Св. Тайн нет, как точно разъяснил Златоуст. А если Св. Таинства у нас ЕСТЬ—то там их нет и эти бедные люди ходят туда понапрасну. «Кажущиеся» таинства, — по определению Аввы Антония, — вот что преподносят доверчивым людям служители раскола».
Я прекрасно понимаю, какую сумятицу внесёт в жизнь русских людей, верящих экзархату и лжеавтокефалии, то, что я написал здесь, если бы это было опубликовано. Но разве лучше будет, если о всём этом молчать и утешаться »миром и тишиною», как этого хотелось бы вл. Антонию(Женевскому — ред.)..?
Ведь люди на дороге, духовно ложной! Это страшно!
3. Письмо к иерею Виктору Потапову
26 июня\9 июля 1980 г.
Отец Виктор!
Давно уже собирался я написать тебе несколько слов, но как-то «руки не доходили». Но наконец собрался и пишу.
Еще в бытность мою в Австралии, когда я стал получать уже ро st factum сведения из Америки о том, что здесь были протесты, демонстрации и даже молебны перед советским консульством, я сильно встревожился и жалел, что не было меня здесь, так как я решительно воспротивился бы многому из того, что произошло. В особенности — молебну в таком месте. Не пели ли песнь Господню на земле чужой? Зачем было выносить святыню церковной молитвы — на глаза оголтелым слугам Антихриста? Неужели нельзя было помолиться в храме?
Должен откровенно сказать, что меня всегда берет досада, когда я слышу о «протестах», «демонстрациях» и т.д. В СССР жизнью правит тот (с рожками), который боится только Христа и Креста и ничего другого в мире не боится. А над протестами и демонстрациями только хохочет. «Общественное мнение»? На него антихристовой власти — плевать с самой высокой полки! Захотели забрать Чехословакию — и забрали, не обращая внимания на поднявшийся шум. Захотели войти в Афганистан — и вошли, не обращая внимания на протесты и угрозы разных Картеров и компании. Все попытки создать в так называемом свободном мире общественное мнение в пользу тех, кто страдает от коммунизма — бессильны и бесплодны, так как свободный мир упорно закрывает глаза и уподобляется страусу, который прячет голову под крыло и думает, что его не видно…
С недоумением прочитал я в газете, как один журналист одобрительно приводит твои слова: «Прав священник Виктор Потапов, когда пишет: Россия воскрешается из мертвых! Мы должны в это верить, ибо мы веруем во Христа Спасителя, Воскресшего из мертвых».
Не могу понять — какая связь между тем и другим?.. Лично я в Воскресение Христово верую — для меня это самое драгоценное, что есть в мире. Но я совсем не вижу, почему я должен веровать в то, что Россия «воскрешается»? Я надеюсь, что она действительно воскреснет, когда на это будет всемогущее мановение Божие. Но в настоящее время я не только не разделяю твоего энтузиазма, но очень тревожусь за русский народ. Ложь и пустота атеизма ему понятна. Но, увы, не истинное Православие распространяется там. Там русскому народу под видом Православия преподносится булгаковщина, бердяевшина и прочая белиберда евлогианского раскола; там пышно расцветают секты — баптизм и прочее. Официальная Церковь проповедует сотрудничество с богоборческой властью, всячески ее восхваляя. Истинная Православная Церковь ушла в катакомбы — скрыта от народных глаз… Это ли «возрождение Православия»?.. Не слишком ли много ты берешь на себя, возглашая на весь свет, что в России возрождается Православие? Дай Бог, чтобы Истина преодолела все заблуждения и восторжествовала бы над ними. Но пока еще рано об этом говорить, так как слишком еще сильно там влияние противоправославных начал. Не говорю уже о том, что антихристова советская власть, пока она правит Россией, торжества Православия никогда не допустит — недаром там истинное Православие скрылось в катакомбы и жестоко преследуется.
Несколько слов о трагедии бедного о. Д.Дудко.
Еще в самом начале его деятельности, когда все чаще стало называться его имя, как столпа Православия, к этому в Синоде присоединились его члены, архиереи; я, пишущий эти строки, сразу стал в стороне и предупреждал своих собратий, что тут может произойти катастрофа. Почему? Потому что в СССР, по точному определению о. архим. Константина, теперь — сатанократия. Там правит тот, кого Спаситель назвал лжецом и отцом лжи. Эта ложь там царствует. Поэтому ничему, там происходящему, верить нельзя. Любой, казалось бы, отрадный в духовном отношении факт может обернуться фальшивкой, подделкой, провокацией.
Почему произошла эта беда с о. Димитрием? Будем предполагать лучшее, не подозревая его в сознательном сотрудничестве с КГБ и в измене своим убеждениям, а принимая печальный факт — то, что он не выдержал и «сломался» — капитулировал перед врагами Церкви. Почему? Казалось бы, он проявил и мужество, и смелость, и вдруг — такой бесславный конец. Почему?!
Потому что его деятельность проходила ВНЕ ИСТИННОЙ ЦЕРКВИ…
Что такое «советская церковь»? О. архим. Константин много и настойчиво говорил о том, что самое страшное из того, что сделала в России богоборческая власть, есть появление «советской церкви», которую большевики преподнесли народу как Церковь истинную, загнав Православную Церковь в катакомбы и концлагеря.
Эта лжецерковь дважды анафематствована. Святейший патр. Тихон и Всероссийский церковный Собор анафематствовали коммунистов и всех их сотрудников. Эта грозная анафема до сих пор не снята и сохраняет силу, так как снять ее может только такой же всероссийский церковный Собор, как каноническая высшая церковная власть. И произошло страшное дело в 1927 г., когда возглавлявший церковь митр. Сергий своей позорной отступнической декларацией подчинил русскую церковь большевикам и объявил о сотрудничестве с ними. И сбылось в самом точном смысле выражение предисповедной молитвы: «под свою анафему падоша!» Ибо в 1918 г. Церковь анафематствовала всех соработников коммунизма, а в 1927 г. сама вошла в компанию этих сотрудников и стала восхвалять красную богоборческую власть — восхвалять красного зверя, о котором говорит Апокалипсис.
Этого мало. Когда митр. Сергий обнародовал свою преступную декларацию — от советской церкви сразу отделились верные чада и создалась Катакомбная Церковь. А она, в свою очередь, анафематствовала официальную церковь за ее измену Христу.
И вот, в этой церкви лукавнующих протекала деятельность о. Димитрия Дудко, который в печати прямо заявил, что с советской церковью он не порывает и остается в ней. Если бы его духовные очи были открыты, и он видел истинную природу официальной церкви — он, вероятно, нашел бы в себе мужество сказать: «Возненавидел церковь лукавнующих и с нечестивыми не сяду» — порываю с компанией, богопротивников и выхожу из советской церкви. Вот тогда — он стал бы для нас своим — его мужество уничтожило бы преграду, которая неотменно стоит между нами в силу того, что Собор принял к руководству завещание митр. Анастасия. А в этом завещании указывается, что не следует иметь никакого общения с советчиками, не только молитвенного, но и бытового. Но, поскольку о. Димитрий отказался бы от пребывания в советской лжецеркви и вышел бы из ее состава — преграды к нему не относились бы более.
Я помню один замечательный случай — прямая чудесная помощь Божия тем, кто верен до конца. В Соловки пригнали группу монахинь, принадлежавших к Катакомбной Церкви. Им чекисты сказали: сегодня устраивайтесь, а завтра пойдете на такую-то работу. Но получили неожиданный ответ: не пойдем и работать не будем.
— Вы что, с ума сошли? Вы знаете, что с вами будет? — закричали чекисты. Спокойный ответ людей, в верности своей ничего не боящихся: что будет, то будет — а будет то, что Богу угодно, а не вам, палачам и преступникам.
Вы можете с нами сделать что вам угодно — морить голодом, пытать, вешать, расстреливать, жечь на огне. Но мы раз навсегда вас предупреждаем: мы вас, слуг Антихриста, законной властью не признаем и никогда ваших приказаний исполнять не будем!..
Разъяренные чекисты утром погнали монахинь на «холм смерти». Так назывался высокий холм, на котором всегда дул ледяной ветер. На этом ветру человек за четверть часа замерзал на смерть. Монахинь, одетых в их ветхие ряски, повели на этот холм красноармейцы в полушубках. Монахини идут веселые, радостные и поют псалмы и молитвы. Солдаты поставили их на вершину холма и спустились вниз. Слышат, что они продолжают свое пение. Полчаса, час, два, больше — сверху все слышится пение. Наступил вечер. Стража подходит к монахиням — те живы, невредимы и продолжают пение молитв. Удивленные солдаты повели их домой — в лагерь. По всему лагерю сразу разнеслась весть об этом. А когда на следующий день стража сменилась и повторилось то же самое — лагерные власти растерялись и оставили монахинь в покое…
Это ли не победа? Вот что значит верность до смерти — как говорят чудесные слова Апокалипсиса: «Будь верен до смерти и Я дам тебе венец жизни.» А в данном случае — явное чудо, как это было с тремя отроками в пещи вавилонской, только там была смертоносная стихия огня, а здесь смертоносный гибельный холод. Вот как Господь вознаграждает за верность!
И вот мое глубокое убеждение: если бы вся многомиллионная масса русских людей проявила бы такую верность, как эти монахини, и отказалась бы повиноваться разбойникам, насевшим на русский народ — коммунизм рухнул бы моментально, ибо к народу пришла бы та помощь Божия, которая спасла чудесным образом монахинь, шедших на верную смерть. А пока народ признает эту власть и повинуется ей, хотя бы и с проклятиями в душе — эта власть остается на месте.
Конечно, монахини, как и древние мученики, были укрепляемы силою Божиею; без ее помощи они не устояли бы. Но их подвиг совершался в истинной Церкви, исполненной благодати и Истины. Ибо истинная Церковь, по учению апостольскому, есть Тело Христово — Господь пребывает в ней и возглавляет ее как ее Божественный Глава.
Осмелится ли кто-нибудь утверждать, что Господь и Его благодать пребывает в церкви лукавнующих, которая восхваляет Его осатаневших врагов и сотрудничает с ними, которая за это находится под двойной анафемой, как указано выше? Может ли быть благодатной церковь, которая объединилась с богоборцами?! Ответ ясен!
Святитель Феофан Затворник в свое время предупреждал о том, что приближается страшное время, когда пред людьми будет видимость благолепия церковного — торжественные службы, церковные чины и так далее — а внутри полная измена Христову Духу. Разве не это мы видим в советской церкви? Патриархи, митрополиты, «весь священнический и монашеский чин» — а в то же время союз с богоборцами, то есть явная измена Христу.
К этой компании принадлежал и о. Димитрий Дудко. Конечно, его искреннее религиозное чувство заставляло его проповедовать о Боге и не соглашаться со многими безобразными явлениями в жизни русских людей. Но для него Пимен был, вероятно, и теперь есть — духовный глава советской иерархии, тогда как для нас это совсем не так: ибо Собор 1971 г. вынес постановление: на основании таких-то и таких-то канонических правил считать избрание Пимена незаконным и недействительным, и все его распоряжения и указы считать не имеющими никакой силы и значения.
Как тяжело сейчас положение бедного о. Димитрия! Что ему делать? Продолжать пастырскую работу? А что он будет говорить верующим? Говорить то же самое, что он говорил до своего «покаяния»? Но ведь он от этого отрекся! Говорить обратное? Но ведь ему верили тогда, когда он проповедовал то, что завоевало ему доверие и уважение верующих, а теперь — как он посмотрит им в глаза?.. Одна девушка справедливо сказала, что для него есть выход — принести покаяние в сделанном теперь. Но для этого ему нужно выйти из церкви лукавнующих в Церковь истинную и там принести покаяние. Но за это с ним, несомненно, с сугубой злобой и жестокостью расправится красная власть. Конечно, перейдя в истинную Церковь, он перейдет в область благодати и силы Божественной, которая может его укрепить так, как она укрепила катакомбных монахинь. Дай Бог, чтобы он нашел истинный и спасительный путь.
Хочу отметить еще вот что: Катакомбная Церковь в России относится с любовью и полным доверием к Церкви Зарубежной. Но одно катакомбникам непонятно — непонятно, почему наша Церковь, зная с несомненностью, что советская иерархия изменила Христу и носительницей благодати больше не является, однако же принимает клириков из советской церкви в сущем сане, не перерукополагая их, как уже имеющих благодать. Ведь благодать и клирики и паства получают от иерархии — а если она изменила Истине и лишила себя благодати, то откуда же благодать у клириков? Так спрашивают катакомбники.
Ответ на это — прост. Церковь имеет власть в известных случаях применять принцип так называемой икономии — снисхождения. Еще св. Василий Великий говорил, что нужно для того, что бы не оттолкнуть от Церкви многих, иногда допускать снисхождение и не применять церковные правила со всей строгостью. Когда наша Церковь принимала католических клириков «в сущем сане», не рукополагая их, она действовала по этому принципу. И митр. Антоний(Храповицкий — ред.)., разъясняя этот вопрос, указывал на то, что внешняя форма — преемственное рукоположение от апостольских времен — у католиков имеется, а утерянную католической церковью благодать присоединяемые получают от полноты благодати, присущей Православной Церкви, в момент своего присоединения. «Форма заполняется содержанием», — говорит вл. Антоний.
Точно таким же образом, принимая советское духовенство, мы применяем принцип икономии. И принимаем клириков из Москвы не как имеющих благодать, а как получивших ее в самом присоединении. Но признать церковь лукавнующих носительницей и хранительницей благодати мы, конечно, не можем. Ибо вне Православия благодати НЕТ, а советская церковь лишила себя благодати.
В заключение длинного письма хочу кое-что поставить тебе на вид, отче Викторе. Собор Епископов принял к руководству и исполнению завещание митр. Анастасия, в котором покойный Первоиерарх завещал нам не иметь с советской церковью никакого общения, не только молитвенного, но и бытового. На каком же основании ты и другие священнослужители имели непосредственное общение с о. Д.Дудко? Писали ему письма и так далее. Каким бы искренним человеком вы его не считали, но разве личное ваше мнение может упразднить принятое Церковью правило? Вот если бы о. Дудко сказал: порываю с официальной церковью и выхожу из нее — тогда бы вы могли вступить с ним в живое общение. А без этого ваши действия — нарушение церковной дисциплины. Дудко написал мне лично, но я ему не ответил — хотя мог бы ответить многое… Кстати — на каком основании ты еще ранее вздумал поминать на великом входе архиерея советской церкви? Кто дал тебе на это право, какой архиерей — кто, как, где, когда?.. Будь осторожен, мой добрый и усердный, но уж слишком стремительный сослужитель!
Мир тебе и милость Господня. И матушке Маше «со чады». С любовью,
Митрополит Филарет.
* Речь идет о вл. Антоние, архиеп. Женевском.
** Здесь имеется ввиду вл. Нектарий Сиэтлийский, который — на Московскую Патриархию, Американскую автокефалию, Евлогианский раскол и др. поместные православные церкви вступившие в экуменическое движение — говорил, что они не «разные юрисдикции», а расколы и ереси.