Преподобному и богоносному отцу нашему Сергию,
игумену Радонежскому и всея Россiи чудотворцу,
Земли Святорусской и мiра православного
печальнику, во славу.
На пользу юного поколения родного края
Великими подвигами, многою верою и мольбою сложилась Русь.
Изведала она глубину всяких зол, крестилась муками и слезами. Поразительными испытаниями лежал таинственный путь ее.
Тяжкие скорби перемогла она, очистилась и освятилась. Выстрадала и живою сохранила в себе Божию правду, пронесла крест свой и назвалась православною.
Не изнемогла она до конца в этом пути, потому что был с нею Бог.
Он казнил ее за грехи, но и миловал в покаянии. В годину бури и гнева, когда близка была гибель, спасал ее, дивными знамениями свидетельствуя Свое благоволение.
Исстари, со времен апостольских, страна Русская была отмечена вышним благословением. Предание говорит, что апостол Андрей Первозванный доходил до того места, где стоит теперь Киев, благословил его, воздвиг на высотах Киева крест Господень и предсказал, что отсюда всю страну окрестную озарит свет веры Христовой. «На сих горах воссияет благодать Божия, иметь град велик быти, и церкви многи Бог воздвигнути имать».
Самое начало, православия на Руси было ознаменовано чудом.
В 988 году великий князь киевский Владимир решил обратиться в православную веру. Уже он готовился в Корсуни принять святое крещение, чтоб затем крестить весь народ свой, как, по Божию строению, разболелся он очами и не видел ничего — «и тужаше вельми и не домысляшешся, что сотворити».
Греческая царевна Анна, невеста его, послала сказать князю: «Если хочешь избавиться от этой болезни, скорее крестись; иначе не выздороветь тебе».
Владимир же отвечал: «Если сбудется так, то поистине велик Бог христианский», — и крестился.
Когда епископ Корсунский возложил на него руки, князь прозрел. Увидел над собою Владимир чудесное исцеление и прославил Бога, говоря: «Теперь впервые познал я Бога истинного».
Тогда крестились и многие бояре, и затем был крещен в Днепре и весь народ киевский.
Так сбылось пророчество апостола Андрея Первозванного. Старый Киев, Мать городов русских, стал для Руси колыбелью веры православной и просвещения.
Вслед за Киевом крещен Новгород и другие города.
Сын Владимира Равноапостольного, Ярослав Мудрый, воздвиг много храмов и продолжал распространять истинную веру.
Вскоре в Киеве возникла Киево-Печерская Лавра. Отсюда пошло по Руси монашество, которое выдвинуло из себя первоверховных радетелей Русского народа.
Лавра Киево-Печерская стала на слезах и молениях ее основателей, преподобных Антония и Феодосия, собрала множество сильных молитвенников, чудотворцев и проповедников веры и была для начальных, киевских, дней нашей родины тем же, что Троицкая Лавра преподобного Сергия для Московской Руси.
В святой тишине монастырской келии зачалась святорусская летопись. Правдивое теплое слово летописца закрепило на веки повесть о страдной жизни Земли Русской, полной необоримой веры и великих чудес. Благословен труд летописцев, и славно и дорого для всей Руси имя первого из них, преподобного Нестора, подвижника Лавры Киево-Печерской.
Новая жизнь настала для Руси. В жизни русской начинается повесть о том, как не людскою лишь силою, а Божьей помощью стала Русская Земля.
С ранней уже поры помогал Бог князьям, ратовавшим за православную веру.
В 1164 г. святой благоверный князь Андрей Боголюбский выступил против камских болгар. Перед сечею укреплял он себя молитвою пред чудотворною иконою Богородицы — Владимирскою, писанною, по преданию, евангелистом Лукою, и пред честным крестом. — Победил.
Рассеяв врагов, вернулся Андрей на поле битвы и со всею своею ратью с великою радостью и многими слезами приносил хвалы и песни Христу Богу и Пречистой Богородице, и в тот час видимы были всем исходящие от святынь два огненных луча, озарившие окрест всю русскую рать.
В память этого чуда установлен праздник Всемилостивому Спасу, 1 августа, по соглашению Андрея Боголюбского с императором Византии Мануилом, в тот же день видевшим свет от креста Господня и разбившим сарацин.
Это было первое чудо от преславной иконы Владимирской, пред которою много раз в трудные дни молилась Русь о помиловании.
Тяжелую чашу испила Русь за удельное время.
Началось оно с того, что Ярослав Мудрый, умирая, поделил землю сыновьям, и пошли споры князей за великое княжение Киевское.
Один против другого враждовали они, не щадя земского мира и надолго в непрерывной борьбе ослабляя русские силы. И тут Провидение вразумило князей, милосердуя о народе.
Новгородцы повели себя самовластно, исполнились гордыни, совершили много убийств и пролили много крови. И Господь послал вразумление им, и ополчившимся на них князьям, «да никтож не уповает собою, кроме бо Бога, никтож может о себе творити ничтоже, яко рече Господь».
Андрей Боголюбскии послал сына своего Мстислава смирить Новгород. Собралось громадное ополчение; чуть не вся русская земля сплотилась: одних князей пошло тогда 72.
Жестокий Мстислав оставлял за собой пепел и трупы. Горожане заперлись за стенами и клялись умереть за Новгород; осаждающие уже заранее делили между собою улицы, как верную добычу.
Три дня со слезами молился пред образом Спаса святитель Новгородский Иоанн о спасении паствы. В ночь пред приступом был от лика глас: «Иди в церковь Спаса на Ильину улицу, возьми икону святыя Богородицы и поставь ее на ограду противу ратных».
Наутро архиепископ собрал вече и, во время пения молебна у св. Софии, послал клир за иконою; но клир был бессилен поднять ее. Тогда торжественным ходом пошел Иоанн к иконе и распростерся пред нею с горячей мольбой. И, когда запели хвалу Заступнице христиан, икона заколебалась. Народ видел то и со слезами взывал: «Господи, помилуй!»
Святитель поднял икону. «Народи же утешахуся вслед идуще». В полдень на то место ограды, где поставили икону, посыпались частым дождем вражьи стрелы; одна из них ударилась в лик Богоматери.
Тогда икона обратилась к городу, из очей ее истекли слезы, и архиепископ принял их в фелонь свою.
Аки пепел тьма пала на врагов; трепет объял их; некоторые ослепли, а новгородцы ударили, далеко гнали их — «и бысть супостатам тяжек путь той».
Церковь установила тогда же праздновать 27 ноября Знамение Божией Матери. На чудотворном лике видна и доселе нанесенная ему рана. Икона стоит в новгородском Знаменском соборе, куда 27 ноября совершается крестный ход из собора Софийского.
Вот как церковная песня вспоминает это чудо: «Яко необоримую стену и источник чудес стяжавше Тя раби Твои, Богородице Дево, супротивных ополчения низлагаем».
Наступила страдная пора. В начале тринадцатого столетия свирепым потоком двинулись из Азии дикие завоеватели монголы. Князья и тут не оставили своих распрей, не сплотились под одним стягом, чтоб отбить врага, — и сгубили тем свою родину.
Русские области, и в них Рязань, Владимир и Киев подверглись страшному разорению.
Полонили татары Русскую Землю в тяжелый плен, длившийся два века. Только терпение вождей народных, подвиги пастырей Церкви Русской, крепкая вера и праведная молитва помогли Русской Земле не исчезнуть бесследно, но бодрствовать в тишине, работая для будущего освобождения и передавать из рода в род надежду на лучшие времена.
Как первый луч далекой еще зари, просиял над Русью подвиг благоверного Александра, княжившего сперва в Великом Новгороде, до которого не дошли татарские полчища; не умирала в Александре русская сила; с Колыванского края прогремела по Западу его воинская слава.
В 1240 году король шведский послал зятя своего Биргера с большим войском на ладьях в устье Невы, против новгородцев и их князя Александра.
Получив известие о том, разгорелся сердцем Александр, пал на колени пред алтарем и молился: «Боже хвалный. Боже праведный. Боже великий и крепкий, Боже предвечный, сотворивый небо и землю и поставивый пределы языком и жити повелевый не преступая в чужая части: суди, Боже, обидящим мя и возбрани борющимся со мною; приими оружие и щит, встани в помощь мою!»
Своей малочисленной дружине Александр сказал:
«Нас немного, а враг силен. Не в силе Бог, а в правде: идите с вашим князем».
На Неве встретил Александра с донесениями военачальник его, ижерянин Пелгус, усердный христианин, и принес князю чудную весть.
Он провел всю ночь на берегу в молитве. Уже стало светать. Тогда по широкой поверхности моря пронесся шум и показалась плывущая ладья; весла тихо ударялись по волнам; гребцы были одеты как бы мглою. Посреди ладьи стояли первые князья-мученики, сыновья равноапостольного Владимира, Борис и Глеб. И сказал Борис: «Брат Глеб, вели грести, да поможем сроднику своему, великому князю Александру Ярославичу».
Когда ладья проплыла, Пелгус пошел от берега и встретил князя.
Как молния, ударил Александр на шведов, погубил бесчисленное множество врагов и самому военачальнику их возложил печать на лицо острым своим копьем. Тогда и прозвали Александра Невским.
Страдною порой добрым страдальцем за Русскую Землю был благоверный великий князь Александр Ярославич Невский, строя ее, отмаливая от гнева ханского — и за Новгород, и за Псков, и за все великое княжение живот свой отдавая и за правоверную веру.
Когда, скончав течение свое, закатилось солнце Земли Русской, при отпевании во Владимире тела, привезенного издалека по зимней стуже, мертвец протянул руку за отпускною грамотою.
Спасение Руси Промыслу Божию было угодно воздвигнуть в новом городе, на который ниспослал Он Свое благословение.
Быстро возрос он, сделался стольным городом великого княжества, сломил татарскую силу, собрал воедино к самодержавному престолу все уделы, раздвинул далеко пределы царства и, обливаясь кровавым потом, отдавая себя не раз на заклание за счастье народа, создал Русь великую и обильную.
Тот город навсегда остался оплотом русской силы, хранилищем ее заветных святынь, благословением и утверждением всей Земли Святорусской.
В его подвижническом пути особенно ясно видна рука Всевышнего. Повесть о нем — это повесть страданий, искупления, возрождения, а больше всего — веры русского народа, повесть о небесных силах, воздвигающих земные царства.
По этой вере в Промысел Божий и любит народ свою святыню и крепость, судьбою которой была оправдана эта вера.
Из годин бурь и невзгод, из всех испытаний древняя русская столица вынесла неповрежденною всю душу народную; сохранила, на благо потомков, заветы отцов, добрые предания старины, целость правой веры, святые упования.
Благодарный народ прозвал ее сердцем Руси, первопрестольною, великою, святою, родною матушкою Московой.
Дивного печальника имела Москва, а с нею и вся Русь Святая в лице преподобного Сергия, игумена Радонежского и всея России чудотворца.
Его Лавра, возросшая вместе с Москвой, была рассадником иночества для всей Великороссии и ознаменовала себя бессмертными подвигами на пользу народную, а труды Сергия в судьбах земли Русской запечатлены чудесным образом на всем пространстве ее летописи.
Верховный подвижник русского благочестия, которого в святыне сердца носит православная Русь, стяжал высшую меру божественной благодати.
При жизни видимым образом явилась ему Пречистая и Пресвятая дева и об его обители изрекла обетование: «Неотступна буду от места сего и буду покрывать его».
В этих словах Царицы небес даровано благословение всей правоверной Русской Земле, потому что бывали времена, когда, при пленении Москвы, при бедствиях государственных, раздорах гражданских, в те дни, когда все клонилось к конечной гибели, один Троицкий монастырь преподобного Сергия стоял незыблемым оплотом царства и православия, представляя собою Русь, знаменуя русскую неумирающую силу.
Всем необъятным миром своим ходит русский народ на поклонение своему крепкому печальнику и чудотворцу, в тихий Дом Святой Троицы. Среди негаснущих чудес, у преславной раки мощей преподобного и богоносного Игумена Земли Русской, совершается многовековое великое таинство: там, согласно с Сергием, бьется сердце, дышит дух народной Русской жизни.
25 сентября 1291 года окончил Сергий земной свой подвиг.
В продолжении пяти веков, не отступая от нас духом любви своей, у Престола Вышнего непрестанною молитвой предстательствует за Русскую Землю и силою Божиею на Руси чудодействует.
Имя Москвы встречается впервые в летописях в 1147 году, но выдвигается она лишь с начала 14-го столетия.
Первым князем ее был сын Александра Невского, Даниил Александрович Московский, скончавшийся схимником и оставивший в наследие своему Московскому уделу, разросшемуся в величайшее царство, свои нетленные мощи, почивающие в Данилове монастыре.
Петр, митрополит киевский и всея Росии, в постоянных путешествиях для устроения паствы часто приходил в славный град, называемый
Москва, тогда еще малый и немногонародный — не такой, каким видим его теперь. И сильно возлюбил Москву Божий святитель и начал жить в том городе больше иных мест.
Он увещевал сына Даниилова, благочестивого князя Ивана Даниловича Калиту, заложить храм Успения Пречистой Девы и провидел юную славу Москвы.
«Если ты послушаешь меня, сын мой, и воздвигнешь храм Пречистой Богородицы — и успокоишь меня в своем граде: то и сам прославишься больше иных князей, и сыны, и внуки твои в роды родов, и град сей славен будет среди всех градов русских, и святители поживут в нем, и взыдут руки его на плеща врагов его, и прославится Бог в нем, и кости мои положены в нем будут».
Иван Калита исполнил по желанию старца, который вскоре, 21 декабря 1326 г., скончался и погребен в Успенском соборе, где в том же веке обретены его честные мощи.
Вся последующая летопись Московского государства есть одно торжественное подтверждение пророчества святителя Петра.
Москва крепла, чтоб во благовремении принести плод свой. Там, где неодолимые, казалось, беды могли все разрушить, действовала спасающая благодать.
Княжил сын Калиты, Иоанн Кроткий. Престол святителя Петра занимал Алексий.
За добродетель его, больше же всего за молебное к Богу и великое житие — и промеж дальних, неверных, безбожных татар имя святого Алексия проносилось, как святыня.
В 1357 году от хана Джанибека, жена которого, Тайдула, уже три года лежала слепою, пришла великому князю грамоту: «Слыхал я про вашего главного попа, что, когда просит он чего у Бога, Бог слушает его. Если его молитвами исцелеет царица моя, будете в миру со мною; а не пустишь его, пленю землю твою».
Тяжелы были эти слова Алексию. «Прошение и дело выше моей меры, — сказал он, — но я верую, что Бог, даровавший прозрение слепорожденному, не презрит того, кто с верою просит Его».
Алексий собрался в Орду. У раки святителя Петра служил напутственный молебен. И во время его молитвы совершилось великое знамение. Свеча, стоявшая незажженною при раке, внезапно загорелась сама. Святитель взял часть этой свечи с собою, считая чудо за предзнаменование.
Между тем Тайдула видела во сне Алексия и заказала ему архиерейское облачение, подробно описав его по сновидению.
Прибыв в Орду, Алексий отслужил молебен, возжегши Петрову свечу, окропил больную принесенною святою водою, — и она прозрела.
Добрый Джанибек за исцеление Тайдулы дал святителю медный перстень с изображением дракона, сохранившийся и поныне в Московской патриаршей ризнице. Кроме того, в Москве крепким памятником чуда и веры св. Алексия остался Чудов монастырь, основанный на земле, подаренной благодарною ханшею и сохраняющий целебные мощи своего основателя.
В тот же год свирепый Бердибек, убивший отца, немедленно послал угрозы и насильственные требования князьям русским. Только что вернувшийся в Москву Алексий снова поехал в Орду и печаловался аа Русскую Землю пред матерью-ханшею. «Многу истому приим от татар», святитель успел однако в своем деле.
Торжественно было обратное его шествие. Ликующий народ повсюду на пути стекался славить его, а в Москве великий князь, бояре, духовенство, горожане вышли за город навстречу своему пастырю.
Восьмилетний княжич Димитрий воскликнул: «Владыко, чем воздать тебе за труд твой? Ты даровал нам житие мирное».
Через шесть лет, в 1363 г., святитель благословил этого княжича, взросшего под его отеческим крылом, на великое княжение чудотворною иконою Владимирскою.
Велика заслуга святителя Алексия пред Русскою Землею. Благодаря чуду, совершенному им, Русь спокойно собралась с силами на тот бой, который положил начало падению ига.
Близилось освобождение.
В 1378 году на реке Воже впервые побиты татары — Мамай готовил грозную месть.
Вся Русь подымалась на последнюю борьбу. В глубине Радонежских лесов дивный Сергий молился за свой народ. Сюда пришел Димитрий за благословением.
Игумен сказал князю: «Да подаст тебе Господь Бог и Пречистая Богородица помощь. Минует тебя победный венец с вечным сном смерти: но прочим многим готовятся венцы с вечною памятью.
Жалея кровь русскую, Сергий, окропляя князя святою водою, примолвил: «Почтил бы ты дарами и честию нечестивого Мамая, да видит Господь Бог смирение твое и вознесет тебя, а его неукротимую ярость и гордость низложит.»
— Все это я сотворил ему, отче; он же еще больше надмевается.
Игумен отвечал: «Если это так, то ждет его конечное погубление и запустение; тебе же от Господа Бога и Пресвятой Богородицы и святых Его — помощь, и милость, и слава!
От себя Сергий поставил в русскую рать двух иноков, бывших в миру искусными воинами, Александра Пересвета и Андрея Ослябю, вручил им знамение креста на схимах и сказал: «Вот оружие нетленное, да служит оно вам вместо шлемов.
Димитрий двинулся.
Не одни живые бодрствовали на страже: из тихого Владимира ополчался на родину Невский богатырь.
Служитель церкви, где покоилось тело, в одну ночь увидал, что свечи храмовые зажглись сами собою, и два честные старца вышли из алтаря и приблизились ко гробу блаженного Александра с зовом: «О, господине Александре, восстани и ускори на помощь правнуку своему великому князю Димитрию, одолеваемому от иноплеменных».
И в тот час благоверный князь восстал из гроба и вскоре, с обоими старцами, сделался незрим.
Видевший поведал то, что было, всему освященному собору. С молитвою раскопали могилу, и были обретены честные мощи.
Между тем, в нынешней Тульской области, Димитрий стоял у Дона и колебался, переходить ли реку. В эту трудную минуту прискакал гонец от Сергия; игумен посылал богородичную просфору и грамотку, содержавшую наказ не медлить нимало и сразиться: «Чтобы ты господине, таки пошел. А поможет ти Бог и святая Богородица».
Дивный старец провидел, что король польский Ягайло, спешивший на помощь Мамаю, будет в день битвы лишь в 30 верстах от Куликова поля, где она происходила.
Получив грамоту, Димитрий в радости воскликнул:
«Велико имя Пресвятыя Троицы! Госпоже Пресвятая Богородице, спаси нас! Твоя молитвами, Христе Боже, и за молитвы святых чудотворцев Петра и Алексия и преподобного игумена Сергия помогай нам на сопротивныя силы и спаси нас!» Димитрий велел воинам переправляться через Дон и сказал при этом: «Час суда Божия наступает».
В ту ночь были видения. Страж Фома Коцюгей поведал, что в небе показалось несметное темное ополчение, но затем явились два светлые юноши, их секущие, с криком: «Кто вам велел погублять отечество наше!» Другой видел святителя Петра, гнавшего пред собою золотым жезлом толпы эфиопов. В светлых юношах великий князь признал благоверных князей Бориса и Глеба.
Заутра, 8 сентября, в день Рождества Богоматери, пред самой битвой, Димитрий, в виду своей рати, молился коленопреклоненный, в умилении простирая руки к сиявшему золотом на черном знамени великокняжеском лику Спаса — за Русь и православие: «Боже великий, сотворивый небо и землю, буди нам помощник на противников святаго Твоего имени».
До битвы инок Пересвет вышел на единоборство с богатырем татарским, и оба пали мертвые. А иначе бы много воинов перебил этот татарин.
Во главе своей рати устремился Димитрий на врага, громко читая псалом: «Бог мне прибежище и сила!»
После жестокой и долгой сечи был сломлен Мамай и, увидав с высокого своего холма бегство своих полчищ, в гневе и тоске воскликнул: «Велик Бог Христианский!»
В тот день в далекой обители Святой Троицы игумен стоял на молитве, рассказывая инокам о ходе сражения, поименно молясь за убитых и описывая победу.
В память Куликова дня, по обету, тайно данному пред походом Димитрием Пресвятой Богородице, в окрестностях Москвы, на месте, указанном игуменом Сергием, на реке Дубенке, устроен Успенский Стромынский монастырь; а на поле битвы поставлена обитель в честь Рождества Богородицы, где ныне село Монастырщина.
В знак признательности к воинам, павшим в битве, установлено вечно праздновать их память в субботу Димитровскую, доколе просуществует Россия.
На поле битвы 8 сентября 1380 года были иконы: Донская, принесенная в дар донскими казаками, и Гребневская — Гребенская, стоящая ныне в Москве, в церкви ее имени, у Лубянской площади.
Великого князя Димитрия Иоанновича, первоначальника нашей славы — за победу в Донской, Мамаевой или Куликовской битве, прозвали Донским.
Это было первое великое торжество Руси над татарами, начало нашего освобождения — «и бяше чудно зрение и дивна победа».
«Орел высокопарный», благоверный князь Дмитрий Донской отлетел к Богу, едва достигнув сорока лет. Тяжка была по нем скорбь народная.
Его нетленное тело покоится в общей усыпальнице московских государей — кремлевском Архангельском соборе.
Его вдова, великая подвижница и милостивица, княгиня Евдокия, в иночестве Евфросиния, основала в Кремле Вознесенский монастырь, где и лежат ее мощи.
Протекло 15 лет после Куликовской битвы. Шел год 1395, под княжением сына Донского, Василия I. Наступала страшная гроза. Тамерлан шел раздавить Русь.
Наскоро собранное ополчение стояло за Коломною. Тамерлан был уже в пределах нынешней Орловской области и двинулся вверх по берегу Дона, но по дороге остановился.
Страшные муки переживала Москва. В этой скорби прибегнули к молитве: послали во Владимир за славною уже чудотворениями иконою Богоматери. Покаянием и постом готовил себя народ московский к принятию святыни.
Икона приближалась. 26 августа далеко за город подвиглась Москва в сретение ее.
То был торжественный час. Исстрадавшийся народ с громкими рыданиями встречал чудотворный лик Заступницы христиан; не было человека, который бы не плакал.
Упав ниц, соединяясь в одной мольбе, народ взывал: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!» — и тогда вдруг всех объяло предчувствие спасения, — граждане уже благодарили Небо.
В тот же день и час Тамерлан из Рязанской земли внезапно поднялся и обратился в бегство: «убояся, и устрашеся, и ужасеся, и смятеся; восколебашася аки некими гоними быша».
В час сретения иконы в Москве Тамерлан забылся и видел поразительный сон.
Стояла высочайшая гора, и с горы шли к нему святители с золотыми жезлами в руках, наводя на него ужас. И вот, над святителями, в воздушном пространстве, восстала жена в багряных ризах, со множеством воинства, жестоко угрожающая ему. И внезапно он содрогнулся, вскочил с одра и, трясясь и трепеща, воскликнул: «О, что это?»
Князья же и воеводы Тамерлановы расспрашивали его, чтоб узнать, что было. Долго не мог он прийти в себя. Когда же рассказал свое видение, повелел обратить вспять бесчисленную рать свою и побежал, гонимый гневом Божиим и силою Пречистой Девы.
Икона Владимирская была устроена в нарочно воздвигнутом храме, у Владимирских ворот, а потом на веки поставлена в Успенском соборе на заступление и охранение царствующего града.
На месте сретения иконы стоит Сретенский монастырь, куда ежегодно, 26-го августа, совершается крестный ход из кремлевских соборов.
Церковь, вспоминая тот день, поет: «Днесь светло красуется славнейший град Москва, яко зарю солнечную восприимши, Владичице, чудотворную Твою икону».
При Василии II за молитвы святителя московского Ионы была избавлена Москва от пожара и разорения от крымского хана Мазовши, в память чего устроена церковь в честь Положения ризы Богоматери, празднуемого в день этого чуда.
Святитель Иона много помог великим князьям московским в собирании земли под московское верховенство.
При Василии I, сыне его Василии II и внуке, Иоанне III, совершилось объединение почти всех уделов под властию московского великого князя. Иоанн принял византийский герб — в виде орла. При нем все возрастала русская сила, и окончательно свергнуто татарское иго.
В 1480 году великий князь Иоанн III Васильевич, плативший еще дань Орде, изорвал и истоптал ногами басму (изображение) хана Ахмата, перебил послов его и объявил, что не будет платить дани.
Ахмат в ярости поднялся со своими полчищами на Русь, похваляясь разорить святые церкви и пленить все православие, как было при Батые.
Опасность была грозная: могла разом поблекнуть возрождавшаяся трудным подвигом народная жизнь, могли без следа пропасть двухвековые кровавые труды поколений.
Когда русская и татарская рати, стоя друг против друга, разделенные рекою Угрой, покрытою толстым льдом, готовы были уже сразиться — и Иоанн начал отступать, чтобы выбрать удобнейшее для битвы место, вдруг напал страх на обе рати, и они побежали друг от друга, никем не преследуемые.
Ахмат ушел совсем из Руси и больше не возвращался.
Так, без кровопролития произошло дело свержения ига. Все современники видят в том чудо, славят милость Божию и говорят: «Да не похвалятся легкомысленные страхом их оружия! Нет, не оружие и не мудрость человека, но Господь спас ныне Россию». Вот слова летописи: «Тогда бысть чудо преславно Пречистыя Владычицы нашея Богородицы: прииде на царя Ахмата страх от Бога и побеже от Угры никем не гоним. И тако Бог избави Русскую землю от поганых молитвами Пречистыя и великих чудотворцев и всех святых. Аминь».
Угру прозвали Поясом Богородицы, так как Матерь Божия сохранила в тот год, по вере россиян, под покровом Своим Русскую землю.
Веселился народ в эту годину конечного освобождения Руси от монгольского ига, а митрополит установил в память того события ежегодное празднование славнейшей иконе Владимирской и крестный ход, совершаемый из Кремля и поныне в Сретенский монастырь, 23 июня.
Память о монгольском иге отходила все дальше и дальше. Дело собирания земли Русской было уже завершено.
В 1521 году при сыне Иоанна III, Василии III, крымский хан Махмет-Гирей, вздумав сломить быстро возраставшую русскую силу, пошел на Москву, опустошая землю, убивая, пленяя людей, злодействуя.
Рассеяв у Оки русскую рать, он соединился с ханом казанским и раскинул стан на Воробьевых горах. Готовясь к приступу, среди пылающих деревень, среди облаков дыма, подошел еще ближе.
Москва, без войска, без государя трепетала и молилась. В эти страшные дни, когда помощь свыше медлила, бывшее нескольким людям видение открыло Москве ее великих молитвенников и печальников.
Из Кремля чрез Фроловские ворота открылся торжественный крестный ход.
С кадилами и свечами, лампадами, рипидами, хоругвями шли служители церкви, неся иконы и вместе с другими — чудотворную Владимирскую; далее, в драгоценных облачениях, шествовал собор святителей московских, и за ними неисчислимые толпы народа. То вышние силы покидали Москву за грехи ее.
И вот, с Ильинского торжища им навстречу устремились преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынскии. С плачем они припали к ногам святителей, умоляя не покидать город в опасности, и долгими и горячими просьбами убеждали их для умилостивления гнева Божия отпеть молебен.
Много печаловались они пред святителями и, наконец, весь великий собор единодушно подвигся на молитву, пел каноны пред иконою Владимирскою, взывал к заступлению Богородицы — и тогда вернулись в город.
В то ужасное нашествие Москва одна уцелела.
Хан дважды посылал многих людей поджечь посады, и в ужасе возвращались они с вестью, что вокруг всего посада стоит множество вооруженного воинства.
Хан велел приближенному своему узнать истину. С трепетом пришел и тот: «О, царь, что медлишь? побежим! — идет на нас от Москвы безмерное множество войска!
То было видение. Хан отступил.
Крестным ходом 21 мая ежегодно вспоминает Москва это чудесное избавление, и оттоле пошел обычай с непокрытою головой проходить ворота, которые стали звать Спасскими. С правой стороны их находится теперь часовня с чудотворною, очень чтимою в Москве иконою, изображающею преподобного Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского, молитвенно припавших ко Христу. На кремлевской стороне ворот висит икона — святители Петр и Алексий на молитве пред Богоматерью.
Труд собирания уделов был довершен великим князем Василием III. Сын его, Иоанн Iv Васильевич Грозный, первый принявший при венчании на престол имя царя, присоединил к Руси царства: Казанское, Астраханское и Сибирское.
В 1552 году был казанский поход Ивана Грозного, как замечают исследователи, — крестовый, окончившийся завоеванием Казани.
Для целого монгольского царства открывался свет веры, и являлись знамения.
Во время осады ратным людям русским слышен был из-под земли церковный красный звон колоколов — словно на Москве. Но особенно преславны чудеса, предшествовавшие казанскому походу.
Когда, еще до похода, был заложен первый оплот русской силы в Казанском царстве — Свияжск, с храмом Преподобного Сергия, от иконы которого совершились там многие исцеления, пленные черемисы рассказывали:
«Лет за пять до основания города, когда это место было пусто, часто мы слыхали здесь русский церковный звон. В страхе мы посылали легких молодых людей посмотреть, что такое происходит, и они слышали голоса прекрасно поющих, как будто в церкви, и никого не видали, 
кроме одного вашего старого инока, который ходил со крестом, благословлял на все стороны, как будто размерял то место, где теперь город, и все то место наполнялось благоуханием. Посланные нами покушались ловить его; он становился невидим. Пускали в него стрелы — стрелы не ранили его, а летели вверх, падали на землю и ломались. Мы сказывали о том нашим князьям, а они царицам и вельможам в Казани». По иконе старца узнали: то Сергий отмеривал Руси Казанское царство.
Казань пала 1 октября, и в память того построен в Москве Покровский собор.
Вскоре в городе чудесно была обретена икона Божией Матери, названная Казанскою и прославленная чудотворениями из края в край земли Русской. Это событие описано священником Гермогеном, впоследствии патриархом всероссийским.
Царь Иоанн Васильевич Грозный смолоду много сделал для Руси. Тогда стояла при нем царица его, кроткая голубка Анастасия Романовна, которая для всей Москвы, для нищих и убогих была матерью родною. Бояре московские не сумели упасти пылкого царя и вооружили его против себя. Когда умерла Анастасия, ярость Иоаннова против бояр, таившаяся с горького детства, прорвалась. Иоанн всюду видел измену, — и казнил с виноватыми множество правых. Чтоб сыскивать измену, он учредил опричнину, которая грызла всю Русь и неистовствала. В это тяжкое время смело обличали Иоанна Божий человек Василий Блаженный, которого мощи теперь лежат в соборе, слывущем под его именем, и митрополит Филипп.
Великий инок из знатного рода бояр Колычевых, Филипп, подвизался суровым подвигом в Соловецком монастыре, где «насадил безлюдная места» и одолел грозную северную природу. Против желания поставленный на московскую митрополию, он бесстрашно укорял царя, печалуясь о народе, и за то был низведен и замучен. Его мощи почивают ныне, вместе с мощами других московских митрополитов, в Успенском соборе.
Последняя отрасль царственной ветви Владимира святого, сын Грозного, царь Феодор Иоаннович тепло и непоколебимо веровал в силу Божию, на престоле был смиренным иноком и видел над собою подтверждение своей веры.
В 1594 году Казы-Гирей крымский врасплох напал на Русь.
Ратный стан русский расположился в двух верстах от Москвы; там устроили храм во имя преподобного Сергия, послали икону Донскую, ходившую на Куликово поле, пели молебны, по стенам московским совершали крестные ходы.
Крымцы подошли и сразились.
Москва увидела впервые тяжкое зрелище: бились под стенами ее, на родных ее равнинах.
В этот день ужаса, когда пение церковное смешивалось со звуками пальбы, и фимиам с дымом пороха, один человек из всего народа был ясен и покоен — тот, за кого умирали под стенами столицы.
Утомленный долгою молитвою, Феодор в полдень, с высоты своего теремы, равнодушно смотрел на битву. За ним стоял добрый боярин Григорий Годунов, плача об участи Москвы.
Царь обернулся и сказал: «Не бойся: завтра не будет нечестивых!»
То было пророчество.
За час до рассвета, 5 июля, в день обретения мощей преп. Сергия, хан бежал.
На месте, где был стан и пребывала икона, воздвигнута обитель Донская. В ней устроен храм преподобному Сергию, а в соборной церкви ее стоит снимок с чудотворной Донской иконы, находящейся в Московском Благовещенском соборе. Ежегодно 19 августа, в день празднования иконы Донской, из Кремля в монастырь совершается крестный ход.
Приближалась пора, которая оставила Руси великое поучение; вспоминая о ней, русский человек с благодарностью осеняет себя крестным знамением, дивясь величию Промысла Божия, создавшего его родину.
Знамения и пророчества с ясностью поразительною предрекли уже страшные кары, которые одна за другою обрушились на преступную землю.
Царь Феодор Иоаннович умер бездетным. Несколько раз престол переходил из рук в руки и, наконец, Москва осталась без царя. Наступило междуцарствие, смутное время на Руси.
Один самозванец за другим увлекал народ, забывалась святость присяги; страшная междоусобица раздирала землю и, к довершению всех бед, поляки вошли в русские пределы, разоряя области, а оплот русского духа, Троицко-Сергиев монастырь, подвергся продолжительной осаде.
Но и сами поляки не могли превзойти в злодействах русских. Падение нравов, забвение Бога, клятвопреступление, измена, предательство, лютость свирепствовали со страшною силой.
Окаменели сердца, омрачились умы. Храмы разорялись. Скоты и псы жили в алтарях. Граждане, уступая селения диким зверям, скрывались в пещеры, болота, но злодеи, покинув звероловство, с чуткими собаками охотились на людей. Голодные грызли друг друга, питались человечьим мясом, матери душили детей. Ночи освещались заревом пожаров, потому что грабители жгли все, чего не могли унести: домы и скирды хлеба.
Русь превращалась в необитаемую пустыню.
А между тем в Москве на престол царей православных избрали королевича польского Владислава и отворили полякам Кремль.
Лишь доблестный патриарх Гермоген, несокрушимая опора православия, один возвышал голос против избрания иноверца и врага Руси.
Темна, непроглядна казалась судьба земли Русской; кровавым всходом взошли все беззакония, сотворенные с кромешных дней Грозного.
Опасность для Руси, растерзанной смутой, была невыразимая.
Умирала не внешняя только сила государства — потухал главный светоч его; гибло православие, вдохнувшее дух жизни в народ, поникала к земле верховная русская сила.
Истина звучала в скорби патриарха Иова, который, от насилия самозванцева, в первые еще дни смуты вынужденно слагая перед иконою Владимирскою знаки архипастырского сана, воскликнул: «Ныне ересь торжествует! Владичице, спаси православие молитвами к Сыну Твоему!»
С запада шла темная, неизбытная туча: в лице Владислава надвигалась на правоверную землю римская ересь.
Свет погасал.
И вот, в тот час, когда все казалось погибшим, когда не осталось уже никакой надежды, воздвигся Сергий.
Один инок троицкий горько оплакивал на молитве судьбу православия, и ему был голос: «Кто ты, который так думаешь, что не быть на Руси православию, и хочешь испытать судьбы Божии? А того не знаешь, что за вас молит Бога ваш преподобный Сергий чудодействующий, и будет православие на Руси по прежнему».
Чудесным образом оборонил Сергий свой Дом от осады ляхов в начале смутных дней, чтоб, в час крайней государственной опасности, в час конечного изнеможения от смуты, сделать его опорою всей Русской Земли.
У раки Сергиевой судил Промысел очиститься, возродиться и укрепиться Руси на новую жизнь, подвигом и молением Радонежского чудотворца.
Монастырь привлекал врагов церковными своими сокровищами, а также и положением, потому что мимо него пролегал путь от Москвы на сильные северные и восточные города.
Мятежные полчища ляхов и русских изменников, всего до 30.000, с мужественными воеводами Лисовским и Сапегою, подошли к Троицкому, монастырю 25 сентября 1608 года, в день памяти преп. Сергия.
В монастыре всех защитников было до 2500. Стены и башни были кое-как укреплены, но не прочны. Ляхи послали грозное предложение о сдаче. Им ответили:
«Надежда наша и упование — Пресвятая Живоначальная Троица. Стена и покров наш — Пренепорочная Владычица наша Богородица и Приснодева Мария; помощники наши и молитвенники о нас к Богу — преподобные отцы наши Сергий и Никон. — Да будет известно вашему темному царству, что напрасно вы прельщаете стадо Христово: и десятилетнее отроча в Троицком монастыре смеется вашему безумному совету».
Так началась эта беспримерная осада монастыря, обороняемого силою преподобного Сергия.
23 октября, после утрени, явился он иноку Иринарху, уведомляя о приступе и наказывая не страшиться; в ободрение своих преподобный прошел по стенам, кропя их святою водою. Ночью последовало нападение. Враги, думавшие застигнуть монастырь врасплох, встретили нечаянный отпор и понесли поражение.
Вскоре узнали, что под монастырь ведется подкоп. Среди общего уныния настоятель видел преподобного Сергия, молящегося пред храмовою иконою святой Троицы, и слышал от него слова утешения.
8 ноября, в день Архистратига Михаила, за вечернею, ядро ударило в южные железные двери Троицкого собора, пробило их и оставило след на иконе святителя Николая. Народ пришел в ужас: пение замедлялось от плача. Но тут же архимандриту предстал архангел Михаил с сияющим лицом, со скипетром в руках и грозною вестью: «Вскоре всесильный Бог воздаст вам отмщение». Вечером снова было явление преподобного Сергия, а ночью видели его ходящим по монастырю и зовущим братию в церковь, где молился другой загробный молитвенник, святитель Серапион.
Заутра началась упорная битва, длившаяся с рассвета до вечера. Воины монастырские захватили вражьи туры, восемь больших пушек, много мелкого оружия, пуль и пороху, сожгли и истребили укрепления и прогнали Сапегу в его таборы. Колокольным звоном до полуночи торжествовали победу. Радостная весть быстро разнеслась повсюду и ободрила россиян.
Однажды, когда осажденные почти потеряли надежду избавления и скорбели, что нельзя послать в Москву к царю Василию с вестью и за помощью, преподобный, явившись снова, сказал: «Для чего скорбеть? Я послал от себя в Москву, в Дом Пресвятыя Богородицы и ко всем московским чудотворцам — совершить молебствие — трех учеников моих, Михея, Варфоломея и Наума, в третьем часу ночи. И враги ваши их видели. Выдьте из ограды и скажите врагам: видели вы старцев? Для чего не поймали их! Вот, будет от них на вас великая победа, и в Москве всему городу весть от них будет».
Из показаний стража, из переговоров с осаждающими, особенно же из допроса пленников, открылось, что осаждающие в ту ночь видели и преследовали трех старцев, едущих на худых конях, но не могли догнать их.
То же видение подтвердилось и еще.
В этот день в Москве, находившейся в осаде, многие видели идущего в город седовласого старца, а за ним двенадцать возов, наполненных печеным хлебом. «Кто вы, — спрашивали их жители, — и как прошли сквозь такое множество войска?» Старцы ответили: «Мы все из Дома Пресвятой и Живоначальной Троицы»
И когда спросили: «Как стоит Дом Пресвятыя Троицы?» — отвечали: «Не предаст Господь имени Своего в поношение языкам; только сами, братия, не колеблитесь прилогами земными».
Слух о прибытии из обители Сергиевой не только привлек множество народа к Богоявленскому монастырю, как ее подворью, но и от царя Василия прислано было спросить троицкого келария Авраамия, находившегося в Москве, для чего он не представил царю прибывших. Но на подворье никто не видал их. Оставалось заключить, что то было видение. Оно, действительно, сказалось чудесным обилием хлеба на подворье, сверх ожидания.
Москва бедствовала без хлеба. Ни увещания патриарха Гермогена, ни повеления царя Василия не могли заставить купцов, которые скупили и держали громадные запасы зерна, понизить цены. Тогда келарь троицкий Авраамий Палицын задумал искусственным образом сбить их. Он из запасов подворья выпустил в продажу по дешевой цене большое его количество.
Авраамий решился на такой шаг не без боязни, что все запасы выйдут, но, молитвами преподобного, запасы не истощались.
А в монастыре с 37 ноября началась новая беда — цинга, уносившая в день по 10, потом по 50 и, наконец, до 100 человек. Страшный смрад стоял в воздухе. Некому было хоронить умерших.
В марте, когда враги стали спокойнее, воины предались невоздержанию и не с прежнею бодростью ходили на брань.
Тут явился Сергий и сказал: «Что вы трепещете! Если и никто из вас не останется в живых, Господь не предаст святаго места сего. Не будет услышано во вразех, яко пленихом обитель Пресвятыя Троицы. Господь место сие имени ради Своего без оружия избавит».
Так, в заботах о людях своих, Сергий премудро ободрял и охранял подвизающихся за веру и отечество, исправлял маловерных, врачевал болящих, устрашал врагов своими явлениями, учащал чудеса свои, чтоб, при умножении опасности, не изнемогла надежда спасения, — и всех иноков поучал таким поучением, которое и ныне должно еще звучать в ушах наших.
Действия Сергиевы видны были и полякам.
Казак Иван Рязанцев, пришедший из неприятельского лагеря в осаждаемый монастырь, под присягой рассказал старцам, что поляки видели ночью двух иноков в схиме, в образе преп. Сергия и Никона, обходивших монастырскую ограду с внешней стороны. Один из них держал в руках кадило и крест, а другой, следующий за ним, окроплял святою водою стены обители при пении «Спаси Господи люди Твоя!». Пули и ядра неприятельские, направляемые в это время к стенам обители, возвращались обратно к осаждающим и поражали их, не причиняя ни малейшего вреда осаждаемым.
8 мая построен был обыденный придел, и с 9 мая, Николина дня, цинга стала ослабевать.
28 июня замечено было у врагов движение. Иноки кипятили смолу, серу, таскали известь и камни на ограду, и все стали на стене — и мужчины, и женщины.
С полночи неприятель повел жестокий приступ всей своей силы. Открыли пальбу из пушек, пустили в ход стенобитные орудия, по лестницам лезли на стены, но везде были отбиты. Пока одни боролись, другие в храмах молились. С часа ночи до часа дня продолжался приступ и окончился позорным отступлением врагов, потерявших свои орудия и множество людей. В этот последний приступ «в обители чудотворца более 200 не бяше».
18 октября поляки были побиты пришедшим извне русским полутысячным отрядом, и лагерь их сожжен. Наконец, 12 января 1610 года, Сапега обратился в бегство, после бесплодной 15-месячной осады.
Осада Троицко-Сергиевой лавры и чудесная оборона ее вышними силами принадлежит к основным, святейшим воспоминаниям святорусской летописи.
Так сбылось пророчество Иоанна юродивого: «Ляхов святая Троица силою Своею прогонит». Так оборонил Сергий свой Дом, и оправдалось над ним обетование Царицы Небесной: «Неотступна буду от места сего и буду покрывать его» — и не было посрамлено святилище Земли Русской. Здесь особенно ясно предстало живое дело, неумирающая любовь и великие чудотворения Сергиевы.
А на Москве совершился подвиг патриарха Гермогена.
Окруженный врагами, дерзостью поляков, изменою своих, он в это время явился необоримым столпом православия и образом русской крепкой ревности.
Видя в лице Владислава врага веры, он отказался признавать его избрание и разрешил народ от присяги. Чувствуя, что не до конца отрекся от родной земли Русский народ, он рассылал грамоты, призывавшие к ополчению, и пламенными мольбами успел поднять многие города.
Жестоко и бесчинно обращались с патриархом злодеи и, наконец, заточили в Чудове. Там, одинокий, среди скорбных ужасов настоящего, среди памятников прошлой русской славы, в священной ограде Кремля, архипастырь сиял добродетелью, как лучезарное светило, готовое угаснуть, но воскресившее уже животворными лучами своими народ на новое бытие.
Грозными прещениями (церк. — угрозы, притеснения) обступали злодеи Гермогена, чтоб отменил он восстание городов. А он все твердил: «Благословляю достойных вождей христианских утолить печаль отечества и церкви».
Повели разойтись воеводам, — кричали они. — Ты дал им оружие в руки, ты можешь и смирить их. — А его слово было одно: «Пусть удалятся ляхи».
Они грозили ему злою смертью, а он, указывая на небо, восклицал: «боюся Единаго, там живущаго».
Пленник, из тесной тюрьмы своей он сообщался с паствою: слышал звуки битв за свободу, слал борцам благословение. Пребыв верным до конца, ненавистью вражьею Гермоген заморен голодом. Он отошел 17 февраля 1612 года.
Он положил душу свою в людех своих и непорочною разрешительною жертвою отошел к вечным селениям печаловаться за Русскую Землю.
В Московском Успенском соборе, у подножия плащаницы, стоит смиренная, но великая в благодарных сердцах русских гробница.
В ней, под сению святыни, почивает нетленное тело Гермогена, последнего священномученика, патриарха московского и всея России, в смутное время отстоявшего на Москве православие.
Освободившись от осады, монастырь Троицкий послужил Земле Русской. Имя его настоятеля, архимандрита Дионисия, неотступно заботившегося о всех несчастных, навсегда осталось в русской летописи.
Обитель предлагала всем нуждающимся одежду, кров , пищу и врачевание.
Братия и слуги монастырские служили слабым, в монастырских слободах были устроены странноприимные дома и больницы. По окружным лесам и дорогам рассылали людей собирать изнемогающих от ран и мучений и погребать умерших. По всем сторонам из монастыря разносили больным и раненым платье и деньги. Дионисий убедил иноков отказаться от ржаной муки и довольствоваться овсяными лепешками и хлебом, чтоб все шло на нуждающихся. Эта деятельность обители Сергиевой продолжалась полтора года — все время, пока Москва была в осаде.
Когда все запасы уже истощились и оставался один небольшой сусечец, из которого ежедневно брали муку, находившийся при этом деле архимандрит Пимен заметил, что сусечец, истощаясь, наполняется вновь. Он сказал о том ключарю Ивану Наседкину, и оба в продолжении нескольких дней замечали то же.
Это чудо было записано при царе Алексии Михайловиче не только со слов келаря Ивана, но некоторые выражения в описании им непосредственно исправлены.
Благодетельствуя народу, монастырь Троицкий продолжал также дело Гермогена.
Одна за другою расходились грамоты Дионисия, призывавшие народ к святому подвигу:
«Вспомните истинную православную христианскую веру, возложите упование на силу креста Господня и покажите подвиг свой, чтоб быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей христианских. Сами видите конечную от них погибель всем христианам, видите, какое разоренье учинили они в Московском государстве: где святые Божий церкви и Божий образы? Где иноки, сединами цветущие, инокини, добродетелями украшенные? Не все ли до конца разорено и обругано злым поруганием? Не пощажены ни старцы, ни младенцы грудные. Помяните и смилуйтесь над видимою общею смертною погибелью, чтоб вас самих та же лютая смерть не постигла. Для Бога отложите ваши распри, чтоб всем вам сообща потрудиться для избавления православной христианской веры, пока к врагам помощь не пришла. Смилуйтесь, сделайте это дело поскорее, ратными людьми и казною помогите, чтобы собранное теперь здесь под Москвою войско от скудости не разошлось».
Со смиренным сердцем, с сокрушенной мольбой каялся народ и был уже готов подняться во всей силе своей, как один человек, как подымается на защиту души своей Русская Земля.
Из края в край неслось новое слово; рассказывали о видениях, бывших в разных городах. Приговорили, в знак покаяния, учредить трехдневный всенародный пост, не исключая и грудных младенцев.
Наконец, Сергий устроил спасение. Он явился благочестивому горожанину нижегородскому Козьме Минину Сухорукому, во время его уединенной молитвы, и повелевал собирать казну для военных людей и идти для освобождения Москвы от врагов.
Дважды повторилось видение, оставляя Минина в нерешительности. В третий раз, уже грозно, вещал Сергий: «Есть изволение праведного суда Божия помиловать православных христиан и привести в тишину. Старейшие в городе не столько войдут в порученное дело, как младшие. Начало приведет к концу».
После этого явления Минин почувствовал ослабление; он счел это наказанием за преслушание. Избранный вскоре в земские старосты, он видел в том подтверждение тому, что время начать дело Сергиево.
Минин с нижегородской площади кликнул клич на всю Русь о спасении отчизны: «Продадим дома наши, заложим жен и детей и выкупим отечество».
Поднялся последним усилием народ русский и, под предводительством князя Пожарского, пошел отбивать Москву.
Проходя с князем Пожарским и с воинством к Москве, мимо Сергиевой обители, и совершая в ней молебствие, Минин сам объявил Дионисию о бывших ему явлениях преподобного Сергия.
18 августа 1612 года архимандрит Дионисий благословил христолюбивое воинство на брань за веру и отечество. К успокоению сомневающихся, ветер, прежде противный, сделался попутным войску. С ополчением пошел и Авраамий Палицын.
Когда в русском лагере возникли несогласия, и казаки хотели отделиться, Авраамий предложил им священные монастырские ризы, низанные жемчугом; смущенные казаки отказались от этого дара и обещали остаться.
22 октября русское ополчение повело сильный приступ и вступило в Москву, и князь Пожарский дал обет устроить храм во имя Казанской иконы, которая находилась при рати.
В ночь на 25 октября преподобный Сергий явился архиепископу Арсению, томившемуся в Кремле от голода и болезни, исцелил его и сказал: «Встань и иди во сретение православному воинству: молитвами Пресвятыя Богородицы Господь очистил царствующий град от врагов».
На утро православная рать с крестным ходом торжественно вступила в Кремль, в кремлевские соборы.
Надо было избрать царя.
На царство избрали Михаила Феодоровича Романова, двоюродного внука кроткой царицы Анастасии Романовны.
На юного царя, чистого пред Богом и людьми, возложил народ с молитвою свои надежды и, еще до венчания его на царство, уже доказал бессмертным подвигом Сусанина свою любовь к новому роду государей своих.
Выборные от земли Русской отправились в Костромской Ипатьевский монастырь, и, после долгих слез, умолили Михаила на царский престол Московский и всея Руси — чудотворною Феодоровскою иконою Божией Матери. С избранием Михаила стала утихать страшная смута. Светлою, радостною зарей взошел над Русью Дом Романовых.
На Красной площади в Москве поставлена князем Пожарским церковь во имя Казанской Божией Матери — впоследствии Казанский собор. В нем хранится глубоко чтимая в Москве чудотворная икона. В память и в день освобождения Москвы от ляхов ежегодно бывает сюда из Кремля крестный ход — 22 октября.
На той же площади, лицом к кремлевской стене, воздвигнут памятник с надписью: «Гражданину Минину и князю Пожарскому — благодарная Россия».
Церковь установила праздновать Феодоровской иконе 1 марта, так как в этот день принял Михаил избрание на царство. Икона находится в Костромском Успенском соборе, богато украшенная царскими дарами.
А небесному богатырю, который из тьмы бед вынес на плечах своих истерзанную родину, печальнику, заступнику и воистину игумену земли Русской, Сергию, составлен акафист: «Возбранный от Царя сил Господа Иисуса данный России воеводо и чудотворче предивный» — с припевом: «Радуйся, Сергие, скорый помощниче и преславный чудотворче!»
В воспоминание дивной защиты Дома святого Сергия и непрестанных чудес, совершавшихся там силою преподобного, по стенам лавры 12 января, день, в который бежал Сапега, ежегодно бывает крестный ход.
Михаил Феодорович, с помощью отца своего, патриарха Филарета Никитича, умиротворил Русь. При царе Алексии Михаиловиче, по челобитью казаков, принята под высокую руку московского царя Малороссия, томившаяся под польским игом. При нем же принесен в Москву список с Иверской иконы Божией Матери, прославившийся чудесами и особо чтимый московскими жителями.
Первый русский император, Петр Алексеевич Великий, переселился в новую столицу. Он заложил ее на земле, отвоеванной у шведов, но составлявшей исконный русский удел, край Колыванский, где еще Ярослав Мудрый основал город Юрьев. На берега Невы, славной подвигами благоверного князя Александра Невского, Петр перенес его святые мощи, в основание новой русской Александро-Невскои лавры и в утверждение новой столицы. На самой Неве Петр заложил 
крепость во имя первоверховных апостолов Петра и Павла, а город назвал городом святого Петра. Тогда же начали возникать в городе храмы. Теперь северная русская столица красуется великолепными соборами: Казанским, названным так по хранящейся в нем чудотворной иконе, и 
Исаакиевским.
Петр дал Руси доступ к западному морю своими завоеваниями и укрепил их за Россией, одолев шведского короля Карла в великой Полтавской битве. Далее, последовательно, отошли к России Крым, Белоруссия, Польша, Финляндия, Кавказ и часть Азии.
В начале нашего столетия Руси предстала снова великая борьба.
В то время император французов Наполеон I по своей воле упразднял царства и был единственным властителем Западной Европы. Неповиновение себе видел он лишь в лице русского царя Александра I Павловича, прозванного Благословенным. Поэтому Наполеон собрал ополчение из двунадесяти языков и внезапно напал на Русской Царство. Царь воззвал к своему народу. Он говорил:
«Я употреблю все врученные мне Провидением способы к отражению силы силою. Провидение благословит праведное наше дело. Не положу я оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве моем.
Наипервее мы обращаемся к древней столице предков наших, Москве. Она всегда была главою прочих городов российских. Она всегда изливала из недр своих смертоносную на врагов силу. К ней, наподобие крови к сердцу, текли сыны отечества, для защиты оного.
Взываем и ко всем нашим верноподданным. Да встретит враг в каждом дворянине — Пожарского, в каждом духовном — Палицына, в каждом гражданине — Минина. Народ русский, храбрые потомки храбрых славян, ты неоднократно сокрушал зубы устремлявшихся на тебя львов и тигров. Соединитесь все: с крестом в сердце и с оружием в руках никакие силы человеческие вас не одолеют».
Московский митрополит Платон, приславший государю икону преп. Сергия, писанную на гробовой доске святого, восклицал:
«Каждая крови капля, пролитая врагом, воззовет от земли к небу. Крови брата твоего взыщу от руки твоея. Франция познает в Боге Господа отомщений, а Россия восчувствует, исповедует, воспоет к Нему: Авва Отче! Царю Небесный! Ты изведеши, яко свет правду монарха, и судьбу России, яко полудне».
На клич царский поднялась поголовно Россия. Впереди всех Москва принесла большие пожертвования на ведение войны, а дворянство московское выставило от себя большое ополчение. За Москвой последовали другие области.
Началась война Отечественная, в которой все русские сплотились, как один человек, против врага веры и родины своей, война, в которой великую страду понес народ русский, не гордостью, а смиренною верою в правду Божию поразивший могучего недруга. Русские видели во всяком неприятеле своего личного злодея и мстили крепко за родину. Чтобы врагу не доставалось русское добро, жители, при приближении Наполеона, опустошали свои поля, жгли собранную жатву и уходили в леса или с оружием в руках шли навстречу.
Князь Кутузов, назначенный главнокомандующим, медленно отступал почти вплоть до Москвы, когда он остановился на полях Бородинских, где 26 августа 1812 года и произошло знаменитое Бородинское сражение.
В Бородине бились две силы. С одной стороны, под рукою Наполеона, собралась почти вся Европа, отдавшая ему свою свободу и раболепно ему служившая. Этою силою, веря только в земное могущество и человеческую власть, завоеватель думал сокрушить последнее препятствие своему всемирному господству.
С другой стороны стояла смиренная Россия, хвалившаяся только своею верою, вручившая себя Промыслу Божию. Россия стояла перед древнею столицею своей, со всеми ее святынями, с воспоминанием чудес, создавших Русь. Бородино было первым общим столкновением этих сил.
Накануне битвы по войскам понесли чудотворную икону Богоматери Смоленскую, прибывшую из разоренного Смоленска, и служили молебны.
Тихая ночь пала на русский стан; но шумно было у французов.
Перед рассветом русские первые пустили выстрел из тяжелого орудия, и вскоре началась битва народов.
Грозно было под Бородиным. Все громадное пространство дрожало от беспрерывных выстрелов. Раскаленные жерла пушек не выдерживали действия пороха и разрывались. Сквозь гром и рокот пальбы слышались страшные людские голоса. Стоны раненых, предсмертные жалобы, проклятия, крики победителей, команды, произносимые на всех европейских языках, и, вместе с веселыми звуками барабанного боя и музыки, вопли угроз, отчаяния, ожесточения — делали Бородино непросветным адом.
По всему полю лилась кровь, гибли тысячами люди. Лошади с мертвыми телами или уже без всадников бегали по полю, разметав гривы, и ржали. Укрепления по несколько раз переходили из рук в руки — и снова начиналась бешенная борьба.
С утра до позднего вечера текла кровь, билась Европа с Россией. Сражение кончилось тем, что французы, имевшие 170.000 против русских 113.000, не выиграли против нас ни одной пяди земли. А русское войско после битвы осталось в полном порядке и на следующий день могло бы сразиться.
Бородино показало, до какого высокого подвига может возвыситься русский солдат, как он скорее падет с оружием в руках, чем уступит.
После Бородина представлялось два исхода: оборонять Москву с возможностью потерять все войско и оставить тем и древнюю столицу, и всю Россию во власть Наполеона; или без боя отдать Москву, но зато сохранить целыми все военные силы и упорной борьбой выбросить врага. В деревне Фили произошел военный совет; Кутузов решил: Москву оставить без защиты и армии отступать (теперь на том месте, где был совет, стоит возобновленная Кутузовская изба).
Постепенно получая вести о падении Смоленска, об отступлении из-под Бородина, Москва, ставшая во главе народного движения, на призыв царский принесшая громадные жертвы, теперь опустела. Оставалось в ней лишь несколько тысяч простого народа. Все государственные сокровища были увезены.
Пришло 1 сентября, канун пленения Москвы. У Дорогомиловской заставы собирались русские отступавшие войска. Народ не сомневался в близком сражении и спешил в арсенал за оружием, раздававшимся даром.
Во время обедни в Успенском соборе архиерей плакал вместе с народом. Обрекаясь умереть за родину, многие напутствовали себя приобщением святых тайн. Духовенство готовилось с хоругвями и иконами идти на Три горы, куда стекались, для защиты Москвы, вооруженные, кто чем мог — ружьями, пиками, топорами. В 8 часов вечера от Кутузова пришла весть: «Неприятель и невыгодное здешнее местоположение вынуждают меня с горестью Москву оставить. Армия идет на Рязанскую дорогу».
Всем воинским командам и ведомствам велено было выступать из Москвы. Среди темноты осенней ночи архиерей взял из Успенского собора Владимирскую икону, а из часовни у Воскресенских ворот Иверскую и увез из города. Вокруг столицы пылали села, деревни, биваки. Огромное зарево разлилось во мраке. По Владимирской дороге тянулись обозы и раненые, толпились пешие и конные. Народ роптал: «Когда уж не устояла Москва, где устоять России!»
2 сентября, с зари, стали проходить чрез Москву русские войска. Кутузов говорил народу: «Головою ручаюсь, что неприятель погибнет в Москве».
В тот же вечер Наполеон вступил в древнюю русскую столицу. Но, когда одноглавый французский орел вознесся над осиротелым Кремлем, Москва походила на безжизненный труп. Лишь драгоценнейшие ее сокровища оставались в ней: храмы Божий, гробы святителей, прах царей.
.Не ключами городскими, не поклоном, не мольбою о пощаде встретила Москва врага, а лютым ревущим пожаром. Не далась Москва во власть пришельцу, и, когда пробил час плена, исчезла она с лица земли, сохранив Божьею силою одни церковные свои сокровища.
Ночью с 3 на 4 число пожар достиг высочайшей степени и нарушил равновесие воздуха, огонь крутился в пространстве. Рассвирепевший вихрь носил во все стороны горящие головни и пламень. С оглушающим треском обрушивались кровли, падали стены, горевшие бревна и доски. Огненная была земля, огненное небо, огненные стены. Буря рвала кресты с храмов Божиих. Растопленные металлы текли по улицам, как лава. На Москве-реке горели мосты и суда. Гибли сокровища наук и запасы торговли и промышленности, горели общественные здания, древние палаты царей, патриархов, святителей, разрушались жилища мирных граждан, пылали храмы Господни. Отцы и матери кидались в пламя спасать детей и сгорали; их вопли заглушались завываниями вихря и обрушившимися домами. Москва представлялась огненным морем, вздымаемым бушующими ветрами.
Посреди пламени совершались врагами разбои, душегубство, поругание церквей.
В храмах Божиих раздавалось ржание коней, крики и проклятия разъяренных грабителей. Благочестивые, сединами украшенные священники, в облачениях, с крестом в руках, чем надеялись удержать извергов, при дверях церквей падали от удара меча. По телам их вбегали неприятели в середину церквей, срывали, разметывали по полу и попирали ногами иконы, украшения престолов. От сотворения мира ни один еще изверг так не бешенствовал.
Москва гибла за Русь.
Но в это время чудесно охранена была другая русская святыня.
Ничто не могло воспрепятствовать неприятелю овладеть Троицкою Лаврою, огражденною только слабыми казачьими заставами. По всему миру славилась Лавра преподобного Сергия неоценимыми сокровищами своими и возбуждала ярое корыстолюбие западных грабителей.
Французы были от Лавры не далее 12 верст, но, под тихим кровом преподобного Сергия, все в ней было покойно. Несмотря на частые упоминания об опасности, митрополит Платон не велел прикасаться к святыне, и только сняли балдахин от престола и от раки. А опасность с каждым днем возрастала. Нельзя было предполагать, чтобы неприятель, стоя 7 дней в самой близости от обители, не подошел к ней. Молитвы в Лавре не умолкали. Наконец, французский отряд был послан к Троице и выступил в поход. В тот самый день, на праздник Покрова Богородицы, вокруг обители обнесли с крестным ходом иконы. Молебствие еще не кончилось, как неприятельский отряд, направленный на Лавру, получил приказание возвратиться с дороги.
Невыразимым ужасом, призывным грозным набатом пронеслась в народ весть о пожаре первопрестольной Москвы.
Русская Земля застонала.
Дошли до Неба вопли истерзанных сердец, слезы о поруганных святынях и о всех беззакониях безбожных супостатов. С верою в сердце и крестом на груди стоял тогда пред Престолом Божиим Русский народ и искал правосудия, а за ним лежала святая летопись страдной его жизни, подвигов и молений его правителей, мучеников, преподобных и святителей.
Здесь искала Русь оправдания и спасения — и грянул час суда Божия.
Тщетно просил Наполеон мира. Свято и непоколебимо, как Россия, осталось слово русского царя: «Нет мира с врагами!»
Видя, что крепок народ русский, хоть погибла его столица, постоянно получая известия о поражениях своих войск, не умея уже принудить к повиновению своих солдат, в Москве превратившихся в беспорядочных грабителей. Наполеон был вынужден покинуть Москву.
7 октября, отягощенные святотатственно награбленным добром, выходили французы из Москвы, не чуя, какая ждет их погибель.
Народ за поругание веры, за разорение церквей, за пожар Москвы, за гибель городов провожал их страшною карой: ополчились старики, дети; женщины собирались в отряды, туша французскою кровью московский пожар. Засвирепели злые вьюги и жестокая стужа, пришел голод, и враги гибли тысячами. Но больше всего било их русское оружие, так что от грозного воинства Наполеонова лишь белые кости остались на русских полях. Только ничтожный остаток грозной его силы добрел до Франции и поведал там, как встречает Русская Земля своих недругов.
Отстояв Россию, Александр пошел спасать Европу, положил конец самоуправству завоевателя, восстановил равновесие держав, самостоятельность государств, святость законных престолов.
В Париже, столице Наполеоновой, торжественным молебном праздновал Русский Царь избавление от ига Запада, которому наша Отечественная война осветила новый порядок дел, новые начала бытия.
О русскую веру православную разбилась дерзость пришельца, и нашею верою была восстановлена на земле правда.
И с той поры стоим мы в облагодетельствованной нами вселенной — одни, несокрушимые, властные своим Богом и своею правдою.
Отечественная война в полном свете выставила исконные русские силы — неразрывную связь Престола и народа, крепкое радение русских о своей земле, а больше всего силу Божию, по русской вере и мольбе помогающую Руси в ее бедах.
Во всем ходе войны 1812 года современникам ясно видна была рука Божия. И не себе, а Божьей силе и воины, и народ, и царь воздавали славу. Объявляя об окончании войны, Александр говорил:
«Славный сей год минул, но не пройдут и не умолкнут содеянные в нем громкие дела и подвиги ваши. Россия показала свету, что, где Бог и вера в сердцах народных, там все вражьи силы рассыплются и сокрушатся. Спасение России от врагов есть явно излиянная на нас благодать Божия.
Содеянное храбрым воинством Нашим есть превыше сил человеческих. И так, да познаем в великом деле сем Промысел Божий, повергнемся пред святым Его Престолом и видим ясно руку Его!
Ныне в первопрестольном граде Нашем Москве вознамерились Мы создать церковь во имя Христа Спасителя. Да благословит Всевышний начинание Наше! Да совершится оно! Да простоит сей храм многие веки и да курится в нем пред святым Престолом Божиим кадило благодарности до позднейших родов, вместе с любовию и подражанием делам их предков.
Велик Господь наш Бог в милостях и во гневе Своем! Пойдем благостию дел и чистотою чувств и помышлений наших, единственным ведущим к Нему путем, в храм святости Его, да, увенчав Нас славою, продлит милость Свою над Нами, прекратит брани и битвы и ниспошлет к Нам победу побед, желанный мир и тишину».
По окончании войны отчеканена медаль с великими словами: «Не нам, не нам, а имени Твоему».
Памятниками 12-го года остались: в Москве — Храм Христа Спасителя и сложенные в Кремле, отнятые у врагов орудия; на поле Бородинском — Спасо-Бородинский монастырь, общее надгробие сложившим тут головы православным воинам.
В Казанском соборе Невской столицы устроен великолепный иконостас из серебра, отбитого у французов казаками под предводительством атамана Платонова — и принесенного им в дар на Божье дело.
Ежегодно, 25 декабря, бывает всероссийское церковное торжество в память изгнания французов, и с ними двунадесяти языков.
Разные места земли Русской, по молитвам жителей, были, подобно Троицкой Лавре, сохранены от разорения. Так, доселе в установленные дни празднуют свое избавление: Псков — Псково-Печерскою, Калуга — Калужскою, Брянск — Свенскою иконами Богоматери.
Пасынок Наполеона, принц Евгений Богарне, защищая от русских партизанов дороги к Москве, расположился под Звенигородом, в Саввине монастыре, основанном учеником Сергиевым преп. Саввою Сторожевским. Преп. Савва явился принцу в видении, убеждая не трогать обитель и обещая тогда благополучное возвращение на родину. Принц узнал святого по иконе его, запечатал собор своею печатью, поставил к нему стражу и выступил из обители. По слову преп. Саввы, он прожил ясную жизнь, между тем как почти все маршалы Наполеоновы погибли в сражениях или насильственною смертью. На смертном одре, принц Евгений заставил сына своего принца Максимилиана Лейхтенбергского, дать обет, что он отыщет обитель преп. Саввы и поклонится Ему.
Покидая Москву, Наполеон велел взорвать весь Кремль; но всех подкопов зажечь не успели, и подорван был Кремль лишь в пяти местах: губительному действию помешал дождь.
Чудесно было спасение храмов Божиих, вокруг которых сгорело все, даже прикосновенные к ним строения. Огромная пристройка к Ивану Великому, оторванная взрывом, обрушилась и лежала при его подножии, а он стоял, такой могучий и величественный. Все, посвященное Богу, не истребилось огнем, а осквернилось святотатством рук человеческих.
Чудесным покровом Божиим мощи святых остались невредимы, хотя и были вынуты из рак. В Успенском соборе, ограбленном дотла, уцелела лишь серебряная рака св. митрополита Ионы, и при ней серебряный подсвечник; мощи же святителя лежали нетронутые в раке: при приближении грабителей святитель погрозил рукой и обратил их тем в бегство.
Висевший на Спасских воротах образ в золотой ризе — посреди пламени, отовсюду охватившего Кремль, не только остался неприкосновенным от огня, но даже самый железный навес над иконою, деревянная рама и шнур, державший фонарь перед образом, сохранились в совершенной целости. По вступлении наших в Москву, тотчас затеплили фонарь.
Еще поразительное уцеление на Никольских воротах образа святителя Николая, висевшей пред ним на тонкой цепочке и даже не угасшей лампады и стекла на киоте, хотя взлетевшим на воздух арсеналом разрушило верх самых ворот, почти вплоть до образа.
В церкви Иоанна Предтечи, что в Казенной — не сгорели во время пожара две иконы, несмотря на то, что за деревянным киотом найдены головни. Таких чудесных случаев в разных церквах было много.
На третий день по вступлении в Москву наших войск, происходило торжественное ее освящение.
Только в большой церкви Страстного монастыря возможно было совершить литургию, и в нее вместилось все тогдашнее население столицы московских царей. Прежде 9 часов ударили в большой колокол, и вдруг, по всему обгорелому пожарищу Москвы раздался благовест, которым она искони тешилась и славилась.
Когда, по окончании литургии, начался молебен, и клир возгласил: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истинный», — все наполнявшие монастырь: начальники, солдаты, народ, русские и иностранцы, православные и разноверцы, даже башкиры и калмыки, пали на колени. Хор рыданий смешался со священным пением, пушечною пальбою и всеместным трезвоном колоколов. Сердца всех присутствующих торжественно возносились к Тому, Чьим милосердием к православной России освобожден был из плена первопрестольный город царей, уцелела в пламени святыня и воссияла из пепла русская слава!
Среди последних событии, в которых проявилась чудесная Божия помощь правому делу, замечательна защита от осады англичан в 1854 году Соловецкого монастыря.
Это событие очень мало известно потому, что все внимание русского общества было сосредоточено тогда на Севастополе.
При слухах о приближении врага, ободряя братию, настоятель говорил: «Если отразим войсками, то войску и слава, а наша вера где?»
Из Архангельска в обитель прислали восемь шестифунтовых пушек, да старых было две, при них 50 человек инвалидов, без начальника.
Когда стало известно, что неприятель подходит, отправили церковные драгоценности внутрь России, участили молитвы, крыши облили смолою, против действия пальбы приготовили воду и мокрых войлоков. Ядер было не более 500, пороху до 20 пудов. Вынули также старинное заржавленное оружие.
6 июля приплыли английские трехмачтовые пароходы»Бриск» и «Миранда», с 60 орудиями каждый. Пустив до 30 ядер, они отошли.
7-го, рано утром, доставлено было «на имя главного офицера по военной части Соловецкой» предложение о сдаче, иначе угрожали бомбардировкой и совершенным разорением монастыря. Архимандрит послал отказ за подписью — «Соловецкий монастырь», так как никакого главного офицера не было.
Командир Омманей в страшной злобе приказал «в течение трех часов сжечь и сравнять с землею всю обитель». Канонада велась с 8 часов утра, более 9 часов, бомбами, гранатами, картечью, и 3-пудовыми. калеными ядрами.
Иноки прибегли к духовному оружию: было решено идти под пальбою в полном составе крестным ходом по стенам, кругом всего монастыря.
Двинулись, воспевая молитвы Богородице. В самом опасном месте, как раз против пароходов, архимандрит, стоя на помосте, осенял народ крестом и чудотворною Сосновскою иконою Божией Матери.
Везде ядра, прежде ударявшиеся в крышу по стене, теперь пролетали над головами, не причиняя гибели. Едва сошли с помоста, как два двухпудовые ядра сорвали его со страшным треском, не ранив однако никого.
Когда спустились со стены, чтобы возвратиться в собор, увидели, что выложенную камнем дорожку, по которой надо было идти, так обильно осыпает градом ядер и бомб, что они прыгают по настилке. И тут совершилась необыкновенная перемена: когда пошли по этой дорожке, ядра стали перелетать через головы, не задевая никого.
На оконечности мыса горсть инвалидов с двумя пушечками отстреливалась от 120 неприятельских пушек.
Англичане говорили находившимся у них в плену поморянам, что не могут они поверить, будто в Соловках всего 50 инвалидов, что за каждым кустом они видят сотню. Капитан сознавался, что истраченных зарядов было бы довольно для разрушения шести городов; он из себя выходил, что не мог зажечь калеными ядрами деревянных строений, приписывая неудачи русскому Богу и чародейству монашествующих.
Повреждения, нанесенные всеми зарядами, были так незначительны, что их можно было исправить в несколько часов.
В пять часов, когда вечерний звон возвестил, что начинает празднование Казанской иконе Божией Матери, англичане пустили последнее 96-фунтовое ядро, которое оставило навсегда след в обители: оно пролетело насквозь стены, поверх лика Знамения Пресвятыя Богородицы. После раны этой, принятой иконою за обитель, самый лик сделался из темного бледным.
На следующий день все причастились, приготовились к смерти и опять употребили единственное сильное оружие: крестный ход по стенам. В это время неприятель стал разводить пары. Ожидали выстрелов и гибели, но суда снялись с якоря и удалились.
Памятниками осады остались сложенные пред святыми вратами из неприятельских снарядов три пирамиды из нескольких сот гранат, ядер и из разбитых бомб. Тут же две маленькие пушечки, бывшие в деле и выдержавшие сильную пальбу на батарее, где никто не был ранен.
Но главным памятником осталась рана в иконе. В хвалу Богородице, так дивно спасшей обитель, положено постоянно петь молитвы.
Есть глубокая, трогательная красота в описании веры монахов, в разных записанных случаях, в рассказе о бесстрашии монастырских чаек: и они чувствовали себя безопасно.
И с той, и с другой стороны живы еще участники и могут передать подробности.
Одно из светлейших знамении, явленных Земле Русской, совершилось в наши дни над Царем нашим православным.
17 октября 1888 года Царь Александр Александрович возвращался из далекого объезда своей великой державы — с полудня царства в свою столицу.
Разразилось ужасное крушение. Поезд представлял картину ада. Вагоны со страшною силою лезли один на другой, летели с высокой насыпи вниз, а тот вагон, где Царская Семья мирно сидела за столом, приподняло кверху, сплющило, тяжелая крыша навалилась… все казалось конченым.
Но Господь, пред очами всего народа поставивший Царя Русского на край гибели, Своею десницею дивно исхитил его от смерти. Грозным знамением Своим он начертал пред Русью Свое ветхое слово: «Не прикасайтеся Помазанному Ему» — и свидетельствовал, что в Его власти цари и царства. Из леденящих ужасов смерти, тесно сдавленных железных громад, которые могли погрести все надежды России, Господь невредимо вывел Избранника Своего и Семью его.
В вагоне, где находилась Царская Семья, был снимок с чудотворного лика Нерукотворенного Спаса.
Всю Русь облетела величавая весть, и с нею повсюду гремело царское слово: «Бог один спас нас и проявил над нами чудо».
При этом знамении всколыхнулись во всей своей стихийной силе могучие чувства, что из рода в род святят русский мир; настал час исторический: осветился весь пройденный путь, предстали во всем величии начала русского государственного бытия, будущее озарилось.
Крестным знамением провожал русский народ тот поезд, который от места гибели и спасения нес к новым подвигам Царя, осененного славою Божьего Чуда, и пред ним ликовала волна всенародного восторга, неудержимо бушевавшего там, где лежал возвратный путь — в Харькове и на высоте кремлевских святынь, и у Невы.
После радостных встреч народа и сохраненного для Руси царя последовал Высочайший манифест, с такими словами: «В трепетном благоговении пред дивным Промыслом Всевышнего, Мы веруем, что явленная Нам и народу Нашему милость Божия ответствует горячим молитвам, которые ежедневно возносят о Нас тысячи тысяч верных сынов России всюду, где стоит святая Церковь и славится имя Христово».
Много благодеяний совершено в память светлого чуда, возникли храмы и сооружены иконы, а на месте, где Божья десница спасла Русского Царя, воздвигнут скит Спасов.
Всякий раз, как приходит годовщина 17 октября, по всему необъятному простору земли своей, в бесчисленных храмах хвалит Господа своего Русская Земля, за дарованное ей знамение милости Божией.
Под водительством Божиим, из безвестного удела Московского — верою, подвигом и молитвою разросшись в необъятное Царство, должна Русь помнить и благословлять ту Силу, Которая воздвигла ее.
Покорная глаголу Господню, храня заветы святых Земли русской, счастливо пройдет она путь свой, во свое спасение, во славу благодающего ей Бога.
Веруя и исповедуя имя Божие, исполнит он на земле полную меру призвания человеческого — до тех пор, пока не станет уже стран и народов и придет одно вечное, блаженное Царство святой любви и правды, открытое роду людскому крестною заслугою Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа.