Оглавление:
О богослужении по уставу и его сокращении. О различных уставах.
Спасение души, молитвенные правила и молитва.
О богослужении по уставу и его сокращении. О различных уставах.
Еще так говорят: «Надо службу служить по уставу». По какому уставу, кто служит службу? Тому, кто говорит, что он по уставу служит службу, можно сказать: «А ты когда-нибудь читал этот устав-то?». Хорошо, давай будем служить по уставу, но ты первый не выдержишь этого служения по уставу, около 24-х часов в сутки. А при этом, он считает, что служба по уставу это есть та, как он служит и как он это понимает. Но знаешь ли ты о том, что ты очень много чего, по уставу, не делаешь и не соблюдаешь? Так чего же ты кричишь, что надо по уставу? Ты же ведь не делаешь много чего по уставу.
А если я что сокращу, то можно или нельзя? – «Нет, это не по уставу!», скажешь ты. Но тебе получается можно “не по уставу”, а мне нельзя. Что же тогда выходит? Кто же критерий этого устава? – Ты? Значит все то, как ты делаешь, и называется уставом? А то, что было, когда-то раньше – это уже не устав. Значит, кто по тебе руководится, тот и по уставу, а если я чего-то делаю не так, как ты, то это уже – не по уставу, и так нельзя? А тебе можно нарушать устав? Ты же ведь не делаешь много чего по уставу, как это было раньше. И ты его когда-нибудь читал, этот устав-то? Или ты опять рассчитываешь на невежество толпы, поэтому так смело и заявляешь? Все так вправду и думают, что ты такой праведник, и что у тебя все по уставу. Но ведь это уже будет обман и лицемерие, фарисейство.
Да ты хоть раз прочитай типикон (богослужебный устав) и скажи сам себе, положа руку на сердце, служишь ли ты по уставу (по типикону), или нет? Ты много чего, там, не исполняешь. Но при этом говоришь про уставную службу. Про какую уставную службу ты говоришь? Про ту, которую выдумали уже сами, служившие до тебя, путем сокращений и убавлений от церковного богослужебного устава (типикона)? И эту урезанную и сокращенную службу ты воспринял от тех, которые ее уже сократили. Но при этом, ты считаешь, что вот это мол и есть устав? Да, но это не есть уже тот старый церковный богослужебный устав, типикон. А это уже – остатки от того устава. Но ты эти остатки называешь уставом, и служение по этим остаткам от устава – соблюдением устава. И выходит такой парадокс, что остатки от устава – называют самим уставом. Но тогда получается, что это уже новый устав и надо издать книгу под названием: новый устав, или сокращенный, или приходской, применительный к нашим временам и жизненным обстоятельствам. Но ты скажешь, что устав нельзя переписывать и по-новому издавать. А остатки от устава можно делать и их исполнять, и это называть уставом?
Это что такое? Опять рассчитано на невежество людей, которые не читали уставов, поэтому можно заниматься «очковтирательством». Но при этом он сам, тоже, толком подчас не знает, не читал и не изучал типикон, церковный богослужебный устав, но при этом кричит, что он по уставу, так как он другого устава в руки не брал и не знает. А если бы он прочитал и изучил его, то он сказал бы: «Ого, да мы тут столько не исполняем! Тогда я не знаю: по уставу мы или нет».
Вот это и есть законничество – человек пытается оправдаться законом, соблюдением буквы закона. Грех не в уставе, самом по себе, грех не в том, что вы сократили – пожалуйста, ничего тут такого нет, но не нужно быть законником, не нужно искать себе в этом самооправдания и духа самоутверждения, не нужно всех остальных загонять под свой закон, который ты выдумал, или который выдумал кто-то, но уже в наше время, исходя из практики.
Получается, что все обязаны исполнять твой закон и устав. Но если они чуть-чуть, где-то не так, то это уже, по твоим фарисейско-обрядоверческим и законническим понятиям, отступление от веры, от Церкви. По твоему получается, что отступление от устава и закона равносильно смерти духовной. Что это? –То же самое ветхозаветное законничество и фарисейство, но только уже новозаветное. И в наши века ничего не изменилось: этот же самый дух живет и действует в людях. Этот же самый дух, – дух тех законников и фарисеев ветхозаветных, – продолжает оставаться в людях.
Но изменение или сокращение устава, в зависимости от эпохи, времен и жизненных обстоятельств, не касающееся изменений нравственности и догматики, это есть несущественное в законе, это – несущественная сторона в спасении души человека. Зачем про нее спорить? Пожалуйста: вы делайте так, те чуть по-другому, а эти по-своему. И ничего в этом страшного нет. Как говорит об этом свт.Феофан Затворник, что «Некоторыми разностями в церковных порядках нечего смущаться. Они всегда были позволительны, и по существу дела таковы. Грех только неблагоговеинство, а сами чины могут быть изменяемы все, кроме существеннаго в св.Таинствах»(Собрание писем, п.214). Слышите, что говорит свт.Феофан: “сами чины могут быть изменяемы все, кроме существеннаго в св.Таинствах”; и что эти разности в церковных порядках «всегда были позволительны», и что они – «по существу дела таковы». Как вы думаете, похож свт.Феофан на модерниста или нет, заявляя вот такое вот? Я думаю, что тот кто думает иначе, тот похож на фарисея-обрядовера и законника, который не постигает важнейшего в законе, как постигал это свт.Феофан Затворник.
А если бы ты еще поизучал этот вопрос, то выяснилось бы, что в Церкви было великое множество всяких разных уставов, к примеру: Палестинских подвижников, Фиваидских, Сирийских, Египетских, Василия Великого, Венедикта Нурсийского, Кассиана Римлянина, Пахомия Великого, Спудеев, Спудеев-Константинопольских, Евергедитский, Свято-гробский, Великой Церкви – Софии Константинопольской, Никона Черногорца, Афонский (различные на Афоне), Студийский, Саввы Освященного и мн. других. А у преп.Антония Великого не было каких-либо писаных правил, строй жизни не был разработан в деталях, но был намечен только общий дух этого строя. (См. подробнее: «Толковый типикон», Скабаллановича; Добротолюбие, т.6 «Древние иноческие уставы», собранные свт.Феофаном Затворником). Все эти уставы различествовали внешне, но были схожи в главном и основном – во всех них выражалось одно и тоже духовно-нравственное и догматическое учение Церкви. – Устремленность духа в борьбе со страстями, за чистоту чувств, применяясь к эпохе, временам, жизненным обстоятельствам, состояниям физическим и духовно-нравственным в обществе и у подвизающихся. И при исполнении всех этих разных уставов были Святые. О разнообразии уставов, даже поговорка сложилась: в чужой монастырь, со своим уставом не лезь.
Главное не это, главное то, чтобы у вас были «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил.2:5), главное то, чтобы вы приобретали дух сокрушенный и смиренный перед Богом, незлобие и кротость, сострадательную любовь, великодушие и душевную простоту, любовь к правде и истине, т. е. христианские качества, душевные, такие же как и во Христе, по Его человеческому естеству. – Вот главное! Если вы этого не приобретаете, то ваш богослужебный церковный устав, соблюдение буквы канонов и правил, не спасет вас, а заведет в страстное состояние, воспитает в вас дух самости и гордыни, самомнение и самоцен, посадит на ощущение своей правильности и праведности, и таким образом вы возгреете в себе не тот дух, и через это погибните. Ну и что из этого?, скажете вы. – Зато мы по уставу. – Вот он абсурд законников и фарисеев-обрядоверов.
Грех не в уставе, не в законе, грех не в том, что сокращается устав, грех не в том, что изменяется что-то несущественное – в этом ничего греховного нет, а наоборот даже польза, когда есть в этом нужда, в жизни Церкви. Но только нужно учитывать – какая эпоха и времена, какие жизненные обстоятельства у людей, какие люди, их физическое и духовно-нравственное состояние, и в зависимости от этого применять, изменять или создавать новые канонические правила и устав. Пожалуйста, вы можете сократить, в каких считаете разумных пределах и размерах, но при этом, вы не поставляйте спасение души в этом уставе и в том, что вы служите так. Спасение души от этого не зависит. Такое отношение к спасению души есть чисто фарисейско-обрядоверческое.
А отчего же тогда оно зависит?
Спасение души, молитвенные правила и молитва
Спасение души зависит от того, какой душевный настрой ты будешь воспитывать в себе, каждый день, во искушениях, и как ты ведешь борьбу со своими страстями, греховными навыками, привычками. – Вот от чего зависит спасение души. – Не оттого, что ты читаешь молитвенное правило, утреннее и вечернее, перед едой и после еды, а от того, как ты каждый день проживаешь, в каком настрое духа; и правильно ли ты преодолеваешь искушения, которые с тобой приключаются, в верном ли настрое души ты их проходишь, и верные ли чувства ты выносишь из этих искушений. – Вот от чего зависит спасение души.
Сказано, что в чем застанет кого Господь, тот так и будет судим, «что посеет человек, то и пожнет» (Гал.6:7). – Ты ответишь: вот я и читал молитвенное правило, и меня Господь застал в это время, то вот так и засудит. Да, ты читал молитвенное правило, а дух имел не тот, и тебя Бог в это время и застал, как фарисея, по настрою духа; и так и засудил, как фарисея, пребывающего в ощущении своей правильности и праведности, в духе самости и гордыни, и ты так навечно и останешься в этом погибельном настрое духа. В чем застанет Господь, и «что посеет человек» – это имеется в виду не внешнее, а в каком настрое души тебя застанет Господь, и каков настрой духа ты посеешь, т.е. воспитаешь в себе.
Преподобного Афанасия Афонского, и с ним еще несколько человек, застала смерть на стройке: на них упала стена, и всех задавило. Скажут: «Ой, внезапная смерть, как это страшно!» Да нет, не страшно, если иметь правильный настрой души. Страшна не внезапная смерть, как говорит свт.Иоанн Златоуст: страшна не смерть, а страшна смерть во грехах. То есть, страшно то, если у тебя, в момент смерти, был неверный настрой души. Стена упала на них, а они в правильном душевном настрое были, вот и спаслись; преп.Афанасий Афонский – великий святой. Так же и другие.
Каков настрой души в себе человек воспитывает, какие чувства возгревает, от этого и зависит его спасение, а не оттого, что его внешне застанут за теми или иными делами. – «Тогда будут двое на поле: один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Матф.24:40,41). – В каком духе, в каком настрое души ты будешь эти дела делать, какие чувства и качества ты будешь из этого выносить – отсюда и будет зависеть то, в чем тебя Бог застанет. А если этого не будешь искать, каждый день и в течение дня, постоянно, всегда, во всех искушениях приключающихся с тобой, тогда воспитаешь и возгреешь в себе неверный настрой души, – греховный, страстный. И если тебя Бог в нем застанет, то вот таков суд и будет о тебе. Поэтому-то и получается, что «один берется, а другой оставляется». – Вот так это нужно понимать.
Господь ни на кого, ничего не наложил сверх сил. Даже когда он давал молитву апостолам, и через апостолов всем, то сказал: «Молитесь же так: Отче наш…» (Матф.6:9-13); и больше никаких молитвенных правил не дал. Скажут: «Ну как так? Дал бы какие-нибудь молитвенные правила, или сказал бы какие молитвы читать, или четки». А то он более ничего не сказал. То как нам теперь спасаться, кто у нас авторитет, кто нам скажет, сколько нам, чего читать, какие молитвы и молитвенные правила, на кого нам ориентироваться, – сколько, чего нам читать. Вот это и есть законничество и фарисейство-обрядоверие, ищущее оправдание от дел закона, от внешних дел, в этом оно и заключается.
Но на самом деле, все это не так. Можно много читать и вычитывать молитв и молитвенных правил, круглосуточно или хоть всю жизнь, но дело не в этом; дело в том, – какой настрой духа ты из всего этого выносишь. Выносишь правильный настрой души, то благо тебе, а если нет, – то горе тебе. Ибо чтение молитвословий и молитвенных правил не делает, механически, правильным настрой духа. Сколько было в истории Церкви подвижников, которые круглосуточно вычитывали молитвенные правила, но возгрели не тот дух, зашли в состояние духовной прелести и погибли.
Сапожник из Александрии, к которому Господь привел преп.Антония Великого, чтобы преп.Антоний у него поучился важнейшему и главнейшему, – правильному настрою души, духу сокрушенному и смиренному. Правило, которое было у этого сапожника, состояло всего лишь из нескольких слов, что «все в этом городе спасутся, один я погибну». Но главное делание, которое было у него, и которое состояло не в словах, а в настрое духа, – это смиренномудрие и смирение, он воспитывал дух сокрушенный и смиренный перед Богом; вот этому настрою духа Господь и послал поучиться пустынника, преп.Антония Великого, у этого мирянина, простолюдина. О чем преп.Антоний и сказал ему, что ты сидя на месте нашел жемчужину. То есть, смиренномудрие, смиренный и сокрушенный настрой духа перед Богом, – что и составляет правильный настрой души.
Иной прочитает утром молитву «Отче наш…», а вечером скажет: «Господи прости»; или утром – «Господи благослови», а вечером: «Господи прости», но если он в течение дня будет заботиться о том, чтобы иметь правильный настрой души, верные душевные чувства, во всех искушениях с ним приключающихся, и все время этого искать, то это и будет получаться молитва. То есть, он в течение дня будет заниматься воспитанием правого настроя духа и правильной молитвы.
Если его какая-то греховная страсть влечет, то он будет вопить: «Господи помоги, Господи спаси», обращая дух свой к Богу, в жаждании избавления; а это и будет молитва, и именно та молитва, которая ему, в этот момент, и нужна; потому что она касается его настроя души, потому что она необходима ему для избавления от страсти борющей его, для спасения его души. Потому что как раз, когда страсть, грех, его борет, то вот тогда-то, она ему и нужна. И если он в этот момент, в ощущении немощи и в чувстве упования на милость Божию, скажет: «Господи избавь меня от этого, ибо я сам немощен, помоги, спаси», то вот она и молитва; и именно та, которая ему нужна. И если так всегда, в течение дня: где-то скорбь появилась – Бога возблагодарил, возгрел чувство смирения и благодушия, смирился в духе перед Промыслом Божиим, то вот она и молитва; или возгрел чувство радости в скорбях, прося у Бога помощи, чтобы Он избавил от духа уныния, – вот она и молитва. Или возгрел чувство сокрушения о том или ином страстном чувстве, желании, которое пытается завладеть тобою – вот она и молитва.
Это и есть молитва, ибо он повергает свою немощь пред Богом, сокрушает и смиряет свой дух, прося у Бога, чтобы ему не войти в страстное состояние, не отдаться страстному чувству. Где-то еще, какое-либо, спасительное чувство поискал, возгрел в искушении, приключившемся с ним, – вот она и молитва. И если так все время, всегда, в течение дня, то вот она и молитва. – Борьба за воспитание правильной молитвы. И если так каждый день, то вот оно, все время, всегда, постоянно, приобретение мало-помалу молитвы, молитвенной устремленности души человека к Богу, и при чем правильной, потому что это непрелестное делание, ибо оно не приводит к духовной прелести. Потому что он конкретно направляет молитву на искоренение своих греховных навыков, привычек и страстей. – Это главное, и об этом он именно и заботится. То есть, о чистоте своих чувств, а чистые сердцем – блаженны (Мф.5:8).
Вот это имейте целью, и всегда имейте в виду, чтобы искоренять греховные навыки, привычки, – в искушениях преодолевать и возгревать противоположные чувствования, обращаясь к Богу за помощью, молясь против тех греховных, страстных, чувств и ощущений, прося, чтобы при этом Господь подал вот эти спасительные, в данный момент, богоугодные чувства. Вот главное, основное делание. Вот это ищите, вот об этом заботьтесь. Это нужно вам, ибо от этого зависит ваш душевный настрой. – Вот так вы и будете его воспитывать. И если Бог вас в этом застанет, то благо вам. Вот как правильно надо понимать и относиться к закону; и как спасать свою душу; и что мы должны все время, всегда искать; о чем наиболее заботиться.
Жизнь-то идет и проходит, поэтому и надо позаботится о главном, не растрачивая попусту время, а это можно, как говорит свят.Феофан Затворник, и походя делать. То есть, во всех делах и жизненных обстоятельствах, искать все время, всегда, правильный душевный настрой, верные чувства.